— Вот так-с, молодые люди… — сказал Погер, чем сильно напугал продавщицу. — Дело ваше швах, азохен вей или боксе утэ, как говорят татары. Во-первых, надо было сразу бежать в милицию и писать заявление. Собака без намордника, естественно?

— Естественно, — машинально подтвердила хозяйка.

— А вот и неестественно… Они за это зацепятся. Теперь дальше… Они успели?

— Что? Ах, это?

— Это.

Маша отрицательно мотнула головой.

— Синяки, ссадины есть? Одежда порвана?

— Не знаю… Вещи там остались, — растерялась Маша.

— Значит, медицинское освидетельствование ничего не даст. Кто-нибудь видел, как это произошло?

— Не знаю.

— Я слышал, — подал голос Валерий.

— Я тоже, — усмехнулся адвокат. — Полдома слышали, как он орал. Так ведь орал пострадавший, а не она.

— Ты почему не орала? — спросил возмущенно Валерий.

— Не знаю… Не получилось… Они мне рот зажали, — заплакала, вспомнив все, продавщица. — Там плащ мой, они его под колеса кинули.

— Если не дураки, а они не дураки, то все давно подобрали и припрятали так, что днем с огнем не найдешь. Следовательно, в милицию идти не с чем, кроме устного заявления.

— Со свидетелями можно договориться, — намекнул Валерий.

— Вы плохих фильмов насмотрелись, молодой человек. Как правило, это путь неверный. Кроме того, тайна, известная двоим, известна и свинье, как говорят китайцы.

— Что же делать?

— Дать.

Глаза продавщицы полезли на лоб.

— Я не в том смысле, — смутился Погер. — На лапу дать, но сначала узнать, насколько серьезен ущерб. Если же, как вам показалось, труп, тогда… — Погер красноречиво посмотрел на Валеру, — тогда я вам помогу с адвокатом. Но зафиксировать все-таки нужно.

Дать на лапу, размышлял Валерий, пока они спускались от адвоката. А где деньги взять? Я на машину все спустил до копейки.

Валера вспомнил, как год назад познакомился с Машей. Она вместе с мужем снимала стандартную однокомнатную квартиру в соседнем доме, а Валерий тогда работал в РЭУ и пришел менять смеситель. Пришел рано, звонил долго, и, когда, обложив хозяев за отсутствие, собирался уходить, дверь открыла хозяйка. Пожелав ей доброго утра и выговорив за нерасторопность, мастер приступил к работе, а хозяйка к утреннему туалету, превратившись спустя полчаса в весьма привлекательную молодую женщину.

Еще через полчаса Валерий узнал о ней все: что муж окончил техникум связи и работает менеджером, а она сельхозтехникум и пока нигде не работает. Что детей у них нет, а есть овчарка Рута, в которой она души не чает. Валерий решил подтянуть декоративную гайку, а она, лопнув, стала подтекать. Можно было оставить все, как есть, но обманывать непосредственную и милую хозяйку ему не хотелось.

Запасной гайки не было, и мастер, уходя в магазин за новой, в дверях столкнулся с самим хозяином.

Менеджер, примерно одного возраста и роста, что и Валерий, только в два раза уже, в удлиненном черном пиджаке и светлых брюках, с кожаной папкой в руках, сухо ответив на добродушное приветствие выходящего, прошел в квартиру. Поход в магазин занял не более двадцати минут. Именно через это время Валерий подходил к двери нужной квартиры.

— Ну позвони в РЭУ и сам спроси, — услышал он голос всхлипывающей хозяйки сквозь яростный собачий лай.

— Что я, сантехников не видел? Не делай из меня дурака, — орал муж.

Звук пощечины усилил ярость собаки.

Валерий нажал кнопку звонка.

— Посмотри, кран новый.

— А то я сантехников не видел, стерва, — гнул свое менеджер.

Лай собаки вновь усилился… Звонка в дверь никто не слышал.

Валерий позвонил настойчивей.

— Кто там еще? — раздраженно произнес за дверью мужской голос, и она открылась.

— Еще раз тронешь жену, я из тебя гибкий шланг сделаю, менеджер, — пообещал он тогда ревнивцу, спуская его вниз с лестницы.

Второй раз встретились совершенно случайно на Пасху. Около магазина, где она теперь работала продавщицей. Он, будучи навеселе, легко приподнял её и похристосовался как со старой знакомой.

И вот теперь каким-то странным образом он вынужден выручать её, давать на лапу, как посоветовал Погер. Нужно ли ему это, Валерий тогда не думал.

Картина вырисовывалась скверная. Коллективизма Валерий не любил.

Подполковник Бубнов, пятнадцать лет не бравший в рот спиртного и теперь запивший, валялся на продавленном диване и горько вслух сетовал на жизнь.

Ольга Максимовна металась в жаркой кровати. Простыни сбились в ком и запеленали её белые ноги, как младенца. Оттого она постанывала и кукольно надувала губы.