Всюду были видны следы жарких боев, полыхавших здесь всего несколько часов назад: подбитые орудия, обгорелые танки, перевернутые бронетранспортеры, неубранные вражеские трупы.

Население Пясечно от мала до велика высыпало на улицы, ликующими возгласами встречая советские и польские части. Позже мне много раз приходилось видеть гораздо большие толпы возбужденных и радостных жителей только что освобожденных населенных пунктов, но главная улица этого небольшого уездного города, заполненная ликующими людьми, и теперь живо стоит перед моими глазами.

Через город проходил один из полков 3-й пехотной дивизии - два остальных ее полка уже сражались в предполье Варшавы. На площади остановились три танка с группой десантников-автоматчиков на броне. Когда мы с Ярошевичей подошли к ним, то увидели офицера, которого окружили жители окрестных улиц.

– Пане, скажите, откуда и каким чудом взялись польские воины? - спросил его старичок с бородкой клинышком и в пенсне.

– На танках белый орел... Неужели они польские? - Худая как скелет женщина, не отрываясь, смотрела большими увлажненными глазами на эмблему, украшавшую броню.

– Немцы днем и ночью кричали по радио, что польской армии вовсе нет, а советским войскам никогда не взять Варшавы, - добавил парнишка лет пятнадцати с рукой на грязной перевязи.

Офицер терпеливо отвечал на эти вопросы, поясняя, что и грозные боевые машины с белым орлом на броне, и русоволосые парни в танкошлемах, и автоматчики в касках - все это частица новой народной армии - Войска Польского, пришедшего вызволить родную землю из под фашистского ига.

Оказалось, в роли агитатора выступал командир взвода автоматчиков Анджей Верблян. Боевой офицер и политбоец, он всякий раз, когда представлялась возможность, разъяснял бойцам и местным жителям политику народной Польши.

Людей скопилось много, они окружили и нас, обращаясь с новыми и новыми вопросами.

Ничего не оставалось делать, как открыть летучий митинг. Ярошевич поднялся на танк. Наступила тишина. Все, о чем говорил им оратор, было для жителей городка откровением. И то, что на освобожденной польской территории создано польское народное правительство, и то, что там уже проводится земельная реформа, и то, что с помощью Советского Союза организована сильная польская армия, и то, что освобождение Варшавы - уже вопрос часов.

Ярошевич был хорошим оратором, но в ту минуту, возбужденный ликующей толпой, он превзошел самого себя. Когда он закончил, кто-то крикнул:

– "Роту!"

Есть у поляков широко известное и любимое стихотворение писательницы Марии Конопницкой "Рота". Переложенное на музыку, оно стало как бы вторым национальным гимном польского народа, его клятвой, его призывом. И вот уже поплыла в морозном воздухе торжественная мелодия. Люди пели вдохновенно, и, когда дошли до слов:

Не будет крестоносец плевать нам в лицо,

Детей наших онемечивать!

– у многих на глазах засверкали слезы.

Стихла песня, и площадь снова забурлила, зашумела...

Многие жители Пясечно встречали среди солдат наших частей своих родных и знакомых, а потом долго шли по обочинам дороги рядом с шагавшими к Варшаве батальонами.

* * *

В 8 часов утра 17 января 4-й пехотный полк 2-й дивизии Яна Роткевича первым ворвался на улицы Варшавы. Уже через два часа он продвинулся до самой большой и популярной варшавской улицы Маршалковской. Тяжелее пришлось 6-му пехотному полку, наступавшему на левом фланге дивизии: на площади Инвалидов он встретил яростное сопротивление гитлеровцев, засевших в старой цитадели, служившей при царизме тюрьмой. Противник, видать, рассчитывал долго продержаться за ее толстыми стенами: состоявший из отборных эсэсовцев, его гарнизон был обеспечен боеприпасами, продовольствием и водой на несколько месяцев. И кто знает, может, гитлеровцам и удалось бы задержать здесь дальнейшее наступление полка, если бы не героизм солдат и офицеров.

К поручнику Анатолю Шавары, командиру 2-й роты 4-го пехотного полка, солдаты привели какого-то мужчину, желавшего сообщить нечто очень важное. Худое, давно не бритое лицо и грязные лохмотья, в которые он был одет, лучше всяких слов говорили о тяжелых испытаниях, выпавших на долю незнакомца. К сожалению, фамилия этого поляка так и осталась неизвестной.

– Кто вы? - спросил его поручник.

– Солдат Армии Людовой. Партизанил, принимал участие в Варшавском восстании.

– Что вы хотите сообщить?

– Я вам покажу проход в крепостной стене. Дайте мне несколько жолнежей, и я проведу их туда.

– Хорошо, я сам пойду с вами! - ответил поручник. Где ползком, где перебежками они подобрались ближе к цитадели и обогнули запорошенную снегом крепостную стену.

– Вон видите, чуть левее, - указал проводник пальцем на черневший в стене провал. - Они сделали проход, чтобы ходить к Висле за водой.

– И конечно, прикрыли его пулеметом?