Шрифт:
— Вы были в «Серебряной леди»?
В глазах клиента появился стальной блеск. Он кивнул.
— И вы не изменили своих намерений?
— Мне кажется, — задумчиво произнес Марш, — в этой части города достаточно места для самых разных питейных и развлекательных заведений.
Дэйвид Скотт пожал плечами. Его совесть была чиста. Он обо всем предупредил Кантона.
— Я оформлю документы на ваше имя сегодня же. Какое имя вы хотите указать в бумагах?
— Просто Кантон.
Скотт запротестовал. Марш замялся в нерешительности. Может, ему представляется случай проверить честность и надежность адвоката.
— Видите ли… моя репутация такова… что мне бы хотелось избежать огласки и лишней рекламы…
— У вас есть второе имя?
— Тэйлор.
— Тогда я укажу его.
— Хорошо. Ну, а теперь скажите мне, где можно нанять хороших плотников?
Кэт вновь проснулась от стука. Она уже успела привыкнуть к громыханию сорвавшейся вывески, но сегодня шум был совсем другой. Не так редко. Ритмично. Как будто его производила человеческая рука, а не слепая природа.
У Каталины Хилльярд появилось очень дурное предчувствие.
Она соскочила с постели. Раннее утро. Очень раннее. А у нее была утомительная бессонная ночь. Каталина подошла к окну.
Бригада плотников трудилась в «Славной дыре».
Вывеска была на месте, буквы на ней сияли новой краской.
Кэт молча выругалась.
И приготовилась к очередному сражению.
Глава третья
Марш с удовольствием наблюдал за работой по обновлению салуна.
Несмотря на то, что Дэйвид Скотт относился к делу Марша с изрядной долей скептицизма, он помог найти хороших рабочих. Сразу после того, как Скотт оформил все документы, Марш встретился с мастером, и на рассвете следующего дня работа закипела.
Марш расстался со своим черным одеянием, как он надеялся расстаться со своим прошлым. В плотной рабочей одежде он чувствовал себя вполне комфортно, хотя с ружейным ремнем он все еще не решался расстаться. Винтовка была довольно громоздкой и виднелась из-под одежды. Слишком долго Марш ходил по краю пропасти, чтобы в одночасье расстаться с оружием.
Да и враги у него еще оставались.
Над головой нежно-голубое небо. Солнце нерешительно проглядывало сквозь колеблющийся туман. Ветер нес с моря утреннюю свежесть. После зноя равнин Колорадо, Техаса и Аризоны Марш наслаждался прохладным воздухом. Иногда, правда, океан обрушивал на город холодные порывы ветра.
Маршу нравился напряженный ритм жизни Сан-Франциско, внутренний подъем, который он здесь испытывал, и он ценил терпимость горожан.
Собака, которую обнаружил Марш во время первого посещения, оказалась здесь и в этот раз. Она щурилась на хозяина из-под сваленных у стены досок. Но Марш чувствовал, что пес имеет не меньше прав на это помещение, чем он, а может быть, и больше.
Марш прошел в глубь салуна. Плотники чинили двери, ставни, подоконники. В Кантоне проснулось давно забытое чувство собственника. Со времен войны и до настоящего времени у него во владении были лишь лошади, седло и винтовка.
Марш прикидывал, что нужно еще сделать. Стены можно пока оставить как есть. Что ему нужно, так это мебель: столы и стулья. Новое пианино. Стаканы. И конечно, спиртное. Дэйвид снабдил его списком возможных поставщиков.
Еще ему нужны люди.
Он сказал Дэйвиду, что хотел бы открыть сапун через пару недель.
В течение последних пятнадцати лет он почти не общался с людьми. У наемных убийц не бывает друзей: может так случиться, что в один прекрасный день вам придется пристрелить лучшего друга.
Так случилось у него с Лобо. Несколько раз судьба чуть было не столкнула их в поединке. И тем не менее, когда Лобо отошел от дел, он нашел Марша, чтобы тот охранял его, чтобы Лобо не убили и не выследили. После того, как Лобо пристрелили и изуродовали, он не без помощи парней из Колорадо сфальсифицировал свою собственную смерть. Он завещал Маршу все свое имущество и принял имя Джесс Мартин. Марш взял себе часть денег, а остальное отослал прежнему владельцу на новое имя.
Вспомнив мистическое превращение беспринципного отщепенца в респектабельного гражданина, Марш усмехнулся. Марш думал, что сам он не смог бы так резко, раз и навсегда, изменить свою жизнь. В конечном счете он был старше Лобо и значительно опытнее. Его часто занимал вопрос, у кого из них реакция лучше. Теперь он этого никогда не узнает. А он не испытывал сожаления. Марш уважал Лобо за профессионализм, за холодный ум. Оба они числились среди еще немногих «профи», и когда Лобо удалился на покой, Марш почувствовал, что пришло время и ему подумать о старости.