– Ты куда?

– Анзор исчез...

Лера запричитала. Володин думал, что Анзор, выпрыгнув из окна, разбился, лежит сейчас, переломанный, с высунутым окровавленным языком где-нибудь под кустом либо в яме, а оказалось - нет: Анзор, судя по всему, приземлился благополучно, отряхнул с себя сеево мелких осколков и умчался в самостоятельную американскую жизнь. С килограммом золота в пасти.

Володин долго стоял над блескучими осколками и продолжал задавленно хрипеть - ему было плохо. Потом заплакал.

Через пятнадцать минут он вместе с братом Лесиком и всем его семейством, - Леру свалил сердечный приступ, и она осталась дома, отправился на поиски Анзора, но куда там - того и след простыл.

СЕМЕЙНЫЙ ОТДЫХ В ТУРЦИИ

Вечером Поплавский принес своей жене огромный букет цветов. Это были роскошные, желтовато-белые, очень крупные хризантемы на длинных ножках, ослепляющие своим богатством, не лишенные, как все тепличные цветы, запаха, и крикнул с порога жене:

– Ирина, неси сюда большую хрустальную вазу с водой!

Из комнаты выпорхнула жена Поплавского - молодая, красивая, с нежной персиковой кожей, гибкая, будто изящный зверь, - такими женщинами можно любоваться бесконечно, они ласкают взор даже самого угрюмого, равнодушного к женской красоте мужчины, тихо всплеснула руками:

– Какая красота!
– Спросила, не веря: - Это мне?

– Тебе, тебе, - довольным тоном произнес Поплавский, - дары подмосковной осени.

Наверное, он был прав: цветы тоже можно считать дарами осени, как яблоки, сливы, груши, картошку, прочие фрукты и овощи, что попадают на стол. Было, конечно, в этой затертой фразе что-то манерное, но у Поплавского она прозвучала словно цитата из хорошей книги.

– Ох, Эдичка!
– охнула Ирина, обняла мужа за шею, поцеловала в щеку.
– Спасибо! Давно я от тебя не получала таких цветов.

Поплавский расцвел ещё больше, улыбнулся лучисто:

– Это не я... Представь себе - не я. Это мой шеф! Он, он! Поплавский засек недоумение, проскользнувшее в глазах Ирины, засмеялся, повторил: - Он! И это ещё не все.

– Шеф?
– Ирина попыталась вспомнить шефа... Ей представился опрятный плечистый господин в костюме долларов за восемьсот, шелковом галстуке, стоящем дороже, чем костюм её Эдички, - молчаливый и сильный мужчина, с которым они постояли вместе минут пять или шесть во время презентации фирмы, где работал Поплавский, - и все равно до конца вспомнить его не смогла. Вспомнила только костюм, а вот вместо лица в памяти осталось что-то безликое: глыба лысеющей головы, и все.
– Шеф?

– Да. Неужели ты не помнишь Александра Александровича? Ну не может этого быть!

Ирина сделала рукой замысловатое движение, улыбнулась неувренно:

– Почему же? Помню, хорошо помню.

– Он о тебе говорил много лестных слов, вот столько, - Поплавский широко раскинул руки, - целую книгу можно издать. И вообще, - Поплавский неожиданно огляделся, понизил голос до шепота, словно бы его кто-то подслушивал, - он ко мне здорово подобрел.

– С чего бы это?

– Не знаю!
– Поплавский приподнял плечи, рукою притронулся к волосам жены.
– Может, из-за тебя... Он знает, как сложно содержать красивых женщин, как их обеспечивать. Возможно, меня даже повысят, шеф на это сегодня намекнул.
– В глазах Поплавского возникло счастливое мальчишеское выражение, он сунул букет жене в руки, схватил её за талию и закружил, закружил в прихожей.

Прихожая у них была тесная, снести все, что в ней находилось, было несложно, и Ирина, боясь разгрома, тесно прижалась к мужу. Ей стало радостно от того, что у мужа все так хорошо складывается, глядишь, и денег будет приносить больше, и они, в конце концов, выпутаются из долгов, перестанут чувствовать себя униженными, когда на улице доводится останавливаться около лотков с какими-нибудь диковинными фруктами, и они не могут купить ничего - в кошельке у бывшего подполковника железнодорожных войск Поплавского вместо денег - сплошной писк. Собственно, он и раньше не был богатым, военный инженер Поплавский, но все подполковничьей зарплаты хватало, чтобы и питаться прилично, и обновки покупать, и отдыхать на юге...

Потом все изменилось. Армия обнищала, и Поплавский ушел в отставку. Пристроился к одной коммерческой структуре замом генерального директора структура вскоре пошатнулась, директора в подъезде собственного дома пришили двое наемных убийц, выпустив в него четыре пули из ТТ, его коммерческого зама нашли в машине с перерезанным горлом, и Поплавский поспешил покинуть структуру - перешел работать в товарищество с ограниченной ответственностью "Игус" на должность менеджера. Но ему пришлось конкурировать с молодыми мальчиками, не брезгующими никакими способами в достижении цели, и Поплавский увял, перешел в нынешнюю контору, возглавляемую бывшим сотрудником Министерства нефтяной промышленности Александром Александровичем Невским, манерами и стилем руководства походящим на своего далекого великого однофамильца. У Поплавского была странная должность - менеджер по работе с коллективом. Он так и не нашел, чем ему следовало заниматься - то ли возить воду на коллективе, то ли самому привозить воду коллективу... В общем, на работе этой Поплавский потихоньку чахнул, чувствовал себя никому не нужным, метался по офису из угла в угол, мешая работать тем, кто действительно был занят делом; устав, хватался за сердце от одышки, делал кислое лицо и усаживался в углу пить представительский кофе с печеньем, хотя кофе с одышкой и аритмией не совмещался.

В конце концов он не выдержал, пришел к Невскому, выбрав момент, когда тот, после заключения крупной сделки, находился в хорошем настроении, жалобно произнес:

– У меня ничего не получается.

Взгляд у Невского сделался холодным, он оценивающе оглядел Поплавского с головы до ног, словно женщину, - у Поплавского от этого взгляда к горлу подкатил твердый комок. Невский неопределенно помотал в воздухе рукой:

– Пока, Поплавский, работайте, как работали. Проведем ежегодную презентацию - там видно будет.