– Вот она, - простодушно ответила жена и протянула ему снимок с презентацией.

– Да нет, я не про эту, - отмахнулся от нее Комаров. Он перерыл кучу карточек на столе, заглянул под стол, за плиту, даже не поленился порыться в мусорном ведре: - фотографии нигде не было. За то время пока он болтал по телефону с пушистой лисичкой, жена могла порвать карточку на мелкие кусочки и выбросить в окно, или сжечь, а пепел развеять по ветру, или вообще, сделать с ней все что угодно. Как он мог, старый козел оставить у нее в руках единственную улику?! Впрочем, не единственную, ведь есть еще негатив!

Он схватил пленку и принялся внимательно, кадр за кадром, просматривать ее, но нигде похорон не было. Очевидно, она успела уничтожить и негатив.

– Куда ты дела ту фотографию?
– спросил он снова.

– Да вот же она, - ответила Лена и придвинула ему все тот же снимок сделанный на банкете.

– Разве?
– Комаров сделал удивленное лицо, - А почему же тогда ты сказала, что я не должен был видеть этого?

– А ты разве не понял? Посмотри повнимательнее, и сам поймешь.

– Ну, смотрю, - ответил Комаров, разглядывая фотографию, - И

ничего не понимаю.

– Смотри, видишь, где его рука?
– спросила Лена.

– Чья?

– Кобылкина, чья же еще?

– Ну, вижу - обнял тебя за талию, ну и что?

– Да не за талию, а ниже, - скоромно уточнила Лена.

– Ну, хорошо, за попку, какая разница!
– разозлился Комаров.

– Да не волнуйся ты так, чего ты разнервничался?

– Да я и не волнуюсь.

– Нет, волнуешься, я же вижу! У тебя даже руки трясутся! Только ты зря, у меня с Кобылкиным совершенно ничего не было!

"Значит, было!
– подумал Комаров, - Неужели этот липовый следователь прав, и всем женщинам нужны только мерседесы, яхты и деньги, деньги, деньги? Целое море денег! А все-таки жаль, что этого жлоба тогда окончательно не прибили!"

– Да плевать я хотел на твоего Вована!
– сказал он вслух - Где та фотография, с похоронами?

– С какими еще похоронами?

– С моими конечно, с какими же еще? Ты же там, на снимке стоишь в трауре возле моего гроба, значит, ты все это видела, почему ты не хочешь мне все рассказать?

– Да успокойся ты, не нервничай! Мне совершенно нечего тебе рассказывать!

– Я успокоюсь только тогда, когда ты мне все расскажешь!
– сказал Комаров.

– Не понимаю, зачем тебе все это нужно?

– Для меня это очень важно, представь себе!

– Ладно, хорошо, я тебе все расскажу, только ты сначала успокойся, сядь на диван, и дай мне слово, что не будешь психовать!

– Я сажусь на диван, я совершенно спокоен, и психовать не собираюсь, давай рассказывай!

– Ты помнишь, я тебе говорила, что Кобылкин заходил, когда ты лежал в больнице?

– Да разве такое забудешь? Отформатировал, гад, мне зачем-то винчестер! Пришлось все восстанавливать, начиная с DOSа!

– Так вот, я тебе не все рассказала. Он привез с собой шампанское, и предложил выпить за твое здоровье. Я, конечно, отказалась, но он сказал, что отказываться пить за здоровье нельзя, человек может не поправиться. А я так хотела, чтобы ты выздоровел! И я согласилась.

– Ну и что?

– Потом мы выпили, за твое здоровье, разумеется!

– Ну хорошо, выпили, а потом что?

– Потом еще выпили. Потом еще, и я не заметила, как мы с Кобылкиным оказались в пастели. Но учти, мы все время пили за твое здоровье!

– А спала ты с ним тоже за мое здоровье?

– Какой же ты все-таки грубый, Комаров! Ты что по-другому не мог сказать? Взял, и все опошлил!
– сказала Лена и вышла из кухни, с шумом прикрыв за собой дверь.

Комаров взял со стола фотографию. Рука, обнимавшая его жену лежала и в самом деле ниже талии, почти на попке, и лежала уверено, по-хозяйски.

Он смотрел на фотографию и пытался понять, что же он на самом деле чувствует: ревность? ненависть? злость? И вдруг понял, что не чувствует ничего. Он разделся и лег спать.

А утром, когда он проснулся он уже точно зал что ему нужно. Ему не нужны больше ни виллы на Канарах, ни лимузины, ни длинноногие секретарши. Ему нужны были просто деньги, много денег, и конечно, не деревянные, а настоящие зелененькие бумажки!

Комаров выскочил из кровати и как был, в одних трусах бросился к компьютеру.