28 октября 1979 год

69.

Т.
– Ю.
– К.
– И.

В суете и кутерьме Не до слез и смеха. Друг в могиле, друг в тюрьме, Друг туда уехал...

И печальный, и седой, Трезвый, не похмельный Я кумекал над бедой Долгий срок недельный.

Хоть беда и не моя, Рвет на части душу... Ледяная колея Сквозь метель и стужу.

Ласковые господа, Братики-сестрички, Натуральная беда... Не испить водички,

Водочки не полакать... Ангелы и беси ! И Господня благодать Ничего не весит.

Стелит жесткую постель Пакостное лихо. Обморочная метель Подпевает тихо.

Вьется сухонький снежок. Горюшко подперло. Мне железный сапожок Наступил на горло.

Застят взор из-под бровей Льдистые иголки. Алчут кровушки моей Человековолки.

Не пробиться никуда. Нет того разбега... Настоящая беда, Как дольмен из снега.

Воют черные ветра Зло и одичало. Надо ехать со двора, Начинать сначала.

6 января 1981 год

70.

Был вечер *********... Телевизор Его, как шведский стол, сервировал Поэт куражился: капризные репризы, Как рыночная баба, выдавал; Манерничал продуманно пластично, Плескался омулем в цензурном котелке, С улыбкой скорбной женщины публичной И с кукишем, зажатым в кулаке. Вийон сибирский, хлопчик, сучий потрох. А ведь ему уже под пятьдесят... Все так же порошок зубной за порох Нам вольнодумцы принимать велят... Как распинался он луженой глоткой За родину, за вольность, за народ. И как полосовал словесной плеткой Процеженный блатной московский сброд. Бард малограмотный, всея Руси заступник, Печальный страстотерпец-потаскун, Сознательный растлитель и преступник, Дозволенной поэзии сегун Хрипел и приседал, и задыхался, И, в раж входя, себя колесовал, И под конец так гнусно обмарался, Что даже зал в ладошки заплескал. Мишень и средоточье русской боли, Советский кривогубый соловей, Что знаешь ты о нашенской юдоли? Ты пой и пей, да дело разумей. Лакей и лицедей, ты столь нескромен, Что микрофон краснел, как светофор. Квасно, красно, неслыханно погромен, Надменной музы язвенный позор... Слагай свои убогие эклоги, Печатай миллионным тиражом. Российские поэты-полубоги Прирезаны разбойничьим ножом. А вы, ценители словесных исхищрений, Гурманы соловьиных языков, Внимайте: се - национальный гений Вам за грехи и до конца веков.

23 марта 1979 года

71.

Плодящаяся деревенщина В словесности... Ажиотаж. Дозволенная экривенщина. Вольнолюбивый эпатаж.

Плуты, кликушеньки базарные, Расхристанные апаши... Не за кредитки гонорарные, Писатель, для души пиши.

Горит медаль лауреатская, Как сатанинское клеймо... Оставь свою повадку ********, Провравшееся дерьмо.

К чему натужно россиянина Вздымать на шаткий пьедестал, Уэллсовского марсианина, Что кровь лакать не перестал.

Аксессуары: водка, воблочка, Душевный говор закута... Шовинистическое облачко Вокруг имперского кнута.

Хмельные слезоньки бесстыжие: На торге каяться не трусь... Глумливо - ряженые-рыжие Оплакивают труп твой, Русь.

Национального достоинства Ревнители, ступайте вон. Христово ангельское воинство Не пустит вас на тот амвон,

Где мученики и угодники С собой и с Господом в ладу... Отступники и греховодники Исчахнут в пепельном аду.

2 сентября 1982 год

72.

КОНСТАНТИНУ И ЗВИАДУ ГАМСАХУРДИА

Как-то зябко мне, душно и плохо. Сквознячок инфернальный, как пар... В кабаке свою пховскую чоху Я оставил вчера за динар.

Нас принудить к неправедной вере Возмечтал исламит Альф-Арслан. Азнауры мои, хевисбери, Неспокоен опять Лазистан.

Царь царей, Авшанидзе Глахуна, Бог и раб кровожадных химер, Уплачу смертоносную куну Я за душу твою, Чиабер.

У Христа моя кроткая Тихе... Собирает войска спасалар. За победу мы пьем в Уплисцихе Под узорчатой тенью чинар.

Ждет в веках несказанная слава Тех, кто в битвах положит главы. Мандатуры мои, эриставы, Харалужные латные львы.

Чтоб в бою вы не осоловели, Подниму я за вас турий рог... Стой незыблемо, Светицховели, Осиянный Господень чертог.

Сельджукиды, язычники-твари Да склонятся под игом мечей... Пусть купается каменный Джвари В водопаде незримых лучей.

25 октября 1980 год

73.

Из всех вероятностных множеств, Стасованных веком в пасьянс, Я выбрал: шестерку ничтожеств В системе людей де сиянс.

Пишу ахинею и дичь я (Снедает тщеславья азарт), Меняю частенько обличья, Как шулер рубашки у карт.

Суконный колпак лжепророка Надежно мне уши закрыл. И, право, какая морока Выдергивать перья из крыл.

Из крыльев, как учит учебник Такого, как я, дурака. Плевать: тупорылый нахлебник Не знает азов языка...

Безжалостны, злы и летучи Виденья. Я ими томим. На Ладожском озере тучи Клубятся над домом моим.

Там лоси живут и еноты. Там рыбой сверкает канал. Иные, мажорные ноты В себе я впервые узнал.

Душа - полигон червоточин Здорова всего лишь на треть. Мой дом удивительно прочен, И в нем я хочу умереть.

5 мая 1981 год

74.

Ей.

Ветер свищет, рыщет, вертит Листьев ржавое рыжье. На сто верст один, поверьте, Я - две кошки, пес, ружье.

Лупит дождь в огрызки ставен Утомительно не нов. И ревет всю ночь "Коль славен..." Хор озерных бурунов.

Размышляю о Плутархе, Разводя зубцы у пил. А гадючью мысль об Архе Я в канаве утопил.

Бесы, когти берегите, Уползайте за кордон... Медитации по Гите Рвут небес сырой картон.

Огнедышащая сфера Фейерверком рухнет в ад, Коль любовь, надежда, вера Не задержат камнепад...

Допотопная коптилка Освещает белый лист. Жив пока еще курилка, Виршеплет и стрекулист.