Теперь генеральному штабу предстояло организовать последний удар в глубь Франции, и его началом должен был стать прорыв слабого, истекающего кровью фронта вдоль Соммы и Эны.

Германский план наступления в центральные районы Франции (план "Рот"), основанный на указаниях Гитлера от 20 мая, излагала директива ОКВ от 24 мая, а затем уточняла директива ОКХ от 31 мая{244}. Операцию предполагалось вести в три этапа. Первый этап - удар группы армий "Б" между морем и Уазой до Нижней Сены с целью подготовить "главную операцию". Второй - содержал наступление основных сил - группы армий "А" по обе стороны Реймса в юго-восточном направлении, чтобы "разбить главные силы французской армии в треугольнике Париж, Мец, Бельфор" и выйти в тыл "линии Мажино". На третьем, этапе переходила в наступление группа армий "Ц", удар которой через ослабленную "линию Мажино" намечался на Люневиль{245}. Предполагалось создать сильную подвижную группировку, которая будет развивать наступление к Мозелю, воплощая собой теперь уже полностью утвердившуюся идею о ведущей роли крупных танковых соединений в операциях. Направление удара определялось стремлением захватить Лотарингский железорудный бассейн и осуществить двойной охват всей главной группировки французской армии между Парижем и "линией Мажино". Браухич дал указание прорываться, не опасаясь за фланги.

Германское наступление начала группа армий "Б" в 5 часов утра 5 июня. Силы были слишком неравными, немецкое превосходство в танках и авиации особенно большим, оборонительный фронт неглубоким, а моральная и физическая усталость французских войск чрезмерной. Французские солдаты и офицеры не видели перед собой ясной цели и перспектив борьбы. Они, как и прежде, храбро и честно вступили в бой за Францию. Но теперь они не могли не понимать, что организм французской армии болен и распадается под действием бациллы пораженчества. Единственное спасение Франции - превращение войны в подлинно народную - было абсолютно чуждо правительству. Французские солдаты, поднявшиеся на рассвете 5 июня 1940 г. из окопов за Соммой, чтобы встретить врага, теперь уже сражались без надежды на успех. На отдельных участках немецкую атаку отбили успешно. Однако фронт на Сомме не смог удержать танкового потока. Немцы обходили опорные пункты, прорывали растянутую оборону компактными танковыми группировками при сильной поддержке авиации.

Именно в эти дни немецко-фашистский генералитет уже окончательно признал все преимущества массированного наступления крупных танковых соединений в оперативных масштабах. После прорыва на Сомме все намерения командиров сводились к быстрейшему проталкиванию вперед подвижных войск. Анализ оперативных документов немецкого верховного командования от июня 1940 г. показывает, что, не в пример маю того же года, решение главных задач возлагалось теперь не на пехоту, а исключительно на танковые корпуса; пехотные части как бы отодвигаются на второй план. Танковые соединения получают множество задач на разных участках.

Среди массы отступающих войск и миллионов беженцев, растущего хаоса немецкие танки двигались все дальше на юг.

Раздавшийся 6 июня призыв французских коммунистов - превратить войну в народную, вооружить народ, оборонять Париж - определял эффективный путь, способный изменить ход борьбы. Столь же очевидно, что в июне 1940 г. ее исход решался прежде всего политическими обстоятельствами - готовившейся капитуляцией захвативших власть соглашательских элементов.

С точки зрения истории германского военного руководства заключительный этап военных действий в Западной Европе (июнь 1940 г.) связан со следующими существенными моментами.

Во-первых, исчерпало ли французское командование в июне 1940 г. ресурсы военного сопротивления или же оно еще располагало силами, но не использовало их, вольно или невольно облегчив германскому командованию ведение наступления?

Изучение ряда материалов позволяет опровергнуть тезис об истощении военных ресурсов Франции в июне 1940 г. и о военной неизбежности капитуляции. Оказывается, что в распоряжении французского командования к середине июня оставалось еще немало техники, которую, однако, в сражение не ввели. Согласно данным, опубликованным французской военно-исторической службой в начале 50-х годов, к 11 июня 1940 г. во Франции имелось 3047 танков и 743 бронемашины{246}.

По данным французских историков, в конце июня французская авиация имела в строю больше самолетов, чем перед вторжением. Именно в июне можно было ввести те 1445 самолетов, которые по разным причинам к 10 мая находились в бездействии.

К моменту капитуляции в июне 1940 г. военные ресурсы Франции не были повсеместно исчерпаны. Сопротивление могло продолжаться. Оно было прервано вероятнее всего вследствие боязни вызвать революционные процессы. Французские солдаты прекратили борьбу не потому, что их окончательно победили на поле боя

Во-вторых, какие обстоятельства позволили немцам в июне 1940 г. быстро преодолеть укрепления "линии Мажино" фронтальной атакой и в какой степени правы те западногерманские военные писатели, которые затем поставили в заслугу вермахту "прорыв сильнейшей в мире укрепленной полосы"?

Проведенный нами подсчет показал, что французы сняли в течение мая 18 пехотных дивизий из 26, имевшихся на неатакованной "линии Мажино", и перебросили их на активные участки фронта. Ясно, что заранее подготовленный против "линии" удар превосходящих сил германской группы армий "Ц" не мог встретить серьезного противодействия. Совершенно очевидно, что нет веских оснований ставить прорыв ослабленной "линии Мажино" в ряд выдающихся достижений военного искусства.

В-третьих, в какой степени германское военное руководство в июне 1940 г. шагнуло вперед в методах применения бронетанковых войск?

Завершающий этап боев во Франции окончательно сформировал метод "танковых клиньев". Конечно, перед немецкими танковыми группировками находился теперь истощенный в боях противник. Преследуя его, гитлеровские командиры использовали свои моторизованные корпуса компактными массами, создавая эффект неодолимости танкового потока.

Танковые дивизии завоевывали поле сражения. Они появлялись везде и повсюду, шли то в одном, то в другом направлении, и, к полному удовольствию командования сухопутными силами, складывалось впечатление, что танковые колонны непобедимы. Как-то само собой ускользало из поля зрения то обстоятельство, что этот танковый успех достигнут против сломленного противника, лишенного средств борьбы с танками и с авиацией, в условиях общего отступления и морального кризиса. Ничего этого должным образом не поняли и не оценили. И теперь нацистские генералы окончательно поверят в свою непобедимость и в способность завоевать Европу с помощью, как им станет казаться, всемогущего метода "молниеносной войны". Его основой должен стать "танковый блиц" - средство, которому не сможет противостоять никто и нигде.