– Иван Федорович, - начал он с порога, - ты меня напугал... Сижу, по телевизору Поле чудес показывают, какой-то хмырь отказался от миллиона рублей и выиграл яблоко... Да и то, как я успел заметить, надкушенное... Якубович его и надкусил...

– Тише, - старик приложил палец к губам и, уцепившись за рукав тренировочного костюма, в котором пришел сосед, потащил его в комнату, усадил в кресло, сам сел напротив.

– Слушаю, Иван Федорович, - растерянно пробормотал участковый. Он осторожно оглядывался по сторонам, пытаясь вонять причину стариковского беспокойства.

– Значит, так, Леша... Беда. Катю только что... Это... Ну, в общем...

Изнасиловали.

– Что?!
– вскочил участковый с кресла.

– Сядь, Леша... Я уж побегал по квартире с топориком... Да побоялся ее одну оставить... Мало ли...

– Кто?
– Леша побледнел и его веснушки, обычно почти невидимые, проступили так ясно и четко, будто стали выступающими на лице.

– Знаешь этого торгаша, который в соседнем доме квартиру купил? На втором этаже...

– Чуханов?

– Может, он и Чуханов... И это... Два его приятеля...

– Втроем?
– ужаснулся Леша.

– Они еще там, - мертвым голосом произнес старик. Праздник у них...

Свет в окнах... Их еще можно прихватить... Они даже не разбегаются, представляешь? Вроде, ничего и не случилось. Леша... Это что, уже принято?

– Так, - сказал Леша и взгляд его остановился на окне.
– Так, повторил он, барабаня пальцами по подлокотнику кресла.
– Так... Где Катя?

– В ванной.

– А!
– досадливо крякнул Леша, ударив себя кулаком по тощей коленке, обтянутой тренировочными штанами.
– Напрасно... Это плохо.

– Что плохо? Почему?
– забеспокоился старик.

– Она ведь следы смывает, Иван Федорович.

– Какие следы?

– Да эти вот самые... Ты что, не понимаешь? На экспертизу бы ее...

Документ будет, доказательство... Другой разговор начнется...

– Что же ей так и таскать в себе эту бандитскую сперму?
– вскричал старик, но тут же прижал ладонь к губам, опасливо оглянулся на ванную.

– Ладно... Разберемся, - острые, угластенькие желваки быстро-быстро забегали под кожей участкового.
– Значит, так, Иван Федорович... Слушай меня внимательно.

– Слушаю.

– Никуда из дома не выходить. Катю не выпускать. Сидеть на месте и ждать.

– Чего ждать-то, Леша?

– Меня жди. Понял? И звонить никуда не надо.

– Не буду.

– Когда Катя выйдет из ванной, пусть сядет и напишет заявление.

Подробнее, обстоятельнее, понял?

– Леша... Ты бы видел в каком виде она пришла... Она не сама пришла, ее Бог привел... Какие заявления, какие подробности... Выжила бы...
– и вдруг неожиданно старик разрыдался, прижав негнущиеся пальцы к глазам.

– Ну, - Леша совсем растерялся.
– Иван Федорович... Нельзя же так...

Все обойдется...

– Леша, - старик глянул из-под бровей мокрыми синими глазами, Леша...

Они не только ее... Понимаешь? Они и меня изнасиловали. Вот сижу перед тобой, а у меня щеки горят... Я ведь изнасилованный, Леша, ты можешь это понять?!

– Понял, Иван Федорович, - Леша поднялся.
– Все понял. Все, как есть.

Ты только не сомневайся. Сиди дома и жди меня.

И, не добавив больше ни слова, участковый выбежал из квартиры.

***

Участковый знал Катю давно, выросли в одном подъезде. Он был лет на десять старше, но это не мешало им и поныне перемигиваться, пересмеиваться при встречах. И то, что произошло в этот вечер, потрясло Лешу ничуть не меньше, чем старика.

Он остро ощутил уязвленность, будто и ему нанесли смертельное оскорбление. В конце концов, он был участковым, и как бы ни относился к своим обязанностям, криминальных проявлений на своем участке допустить не мог.

Выбежав из квартиры Афониных, он некоторое время метался, не зная что предпринять - забежать ли домой и надеть форму, или сразу броситься в отделение? А может, к машине? Решение принял единственно правильное забежал домой, но не для того, чтобы переодеться, а за ключами от машины. И не отвечая на недоуменные вопросы жены, бросился вниз, к жигуленку.

Отделение милиции было в двух кварталах и он входил в дежурную часть уже через пять минут. Его все тут хорошо знали, и разговор с ребятами не затянулся. Прошло совсем немного времени и его жигуленок, набитый милиционерами, уже мчался в обратную сторону. Руководство операцией по задержанию насильников взял на себя капитан Кошаев - невысокий светловолосый крепыш, у которого от постоянной готовности действовать, кажется, навсегда установилось какое-то стремительное выражение лица.

– Значит, так... Определимся, - капитан еще в машине начал давать указания.
– Если эти мудаки окажутся на месте, тут же, не теряя ни секунды, разгоняем их по отдельным комнатам...