Наши летчики сбили тогда два "мессера", но и сами понесли урон. На какую-то долю секунды остался без прикрытия командир звена лейтенант А. З. Махнычев - и тут же его самолет прошила пулеметная очередь. Летчику пришлось выпрыгнуть с парашютом из горящей машины. Через несколько минут в критическую ситуацию попал командир 2-й эскадрильи лейтенант Е. Г. Тивин: при боевом маневре он столкнулся с Ме-109. Правда, от этого удара больше досталось врагу. Немец рухнул вниз. У нашего же самолета оказался поврежденным лишь винт. И Тивин произвел посадку на ближайшем аэродроме.

Впоследствии, разбирая ход этого воздушного боя, командир полка Маркелов дал объективную оценку нашим успехам и неудачам:

– В боях мы учимся, и учимся неплохо. Можно даже сказать, что кое-чему уже научились. С начала войны летчики полка сбили 23 самолета. Сами потеряли 6 почти в четыре раза меньше. Так что начинаем овладевать мастерством ведения боя. Необходимо настойчивее совершенствовать тактику нашей работы, не забывать об осмотрительности, взаимовыручке в бою. Атаковать врага только парами - один атакует, второй прикрывает. Тогда и потерь будет меньше.

Этот разбор хорошо запомнился всем. В последующих боях летчики действовали более внимательно, инициативно - неоправданных жертв стало меньше. Но была и другая причина потерь - зенитный огонь противника. А нашим истребителям все чаще приходилось атаковать колонны вражеских войск, которые с неизменным постоянством плотно прикрывали зенитки.

В одном из вылетов на штурмовку выбыл из строя заместитель командира 1-й эскадрильи старший лейтенант Е. И. Швачко. Когда задание было уже выполнено и группа под его командованием возвращалась в полк, ее атаковали "мессеры". В кабину самолета Швачко попал снаряд. Летчику раздробило руку. Превозмогая боль, истекая кровью, Евгений Иванович собрал всю волю и довел машину до аэродрома. Он даже успел посадить самолет - и потерял сознание. Мы немедленно отправили Швачко в госпиталь. Там ему ампутировали кисть левой руки.

Такая же участь постигла заместителя командира 3-й эскадрильи по политчасти Г. М. Степичева. Его самолет подбили в бою, пилот был ранен в руку. Проявив мужество и самоотверженность, он сумел привести машину на аэродром. Но попал в госпиталь - и тоже пришлось расстаться с летной работой.

В июле из-за ранений выбыли из строя и уже не смогли вернуться к нам в полк замечательные летчики - Тивин, Махнычев, Бобков и другие наши товарищи.

Особенно мы переживали расставание с Евгением Григорьевичем Тивиным. С ним после гибели Н. Л. Дранника полк лишился второго командира эскадрильи. О том, как был ранен Тивин, нам рассказал его ведомый.

Выполняя задание на разведку, пара самолетов И-16 вскоре после вылета попала в полосу сплошной облачности. Держась ее нижней кромки, летчики внимательно просматривали местность. Видимость была минимальной - 200 - 300 метров. Неожиданно они выскочили прямо да вражескую танковую колонну, следовавшую по дороге из Белой Церкви на юг. Фашисты открыли по нашим истребителям сильный огонь из малокалиберных зенитных орудий и подбили самолет Тивина. Он резко пошел вниз. Лишь у самой земли летчик выхватил машину и, набрав высоту 20 - 30 метров, взял курс к нашему аэродрому. Подбитый самолет комэска то и дело клевал носом, а перелетев линию фронта, машина резко накренилась и упала. Помочь товарищу ведомый не мог: посадить машину на холмистой местности было невозможно. Только через несколько дней нам стало известно, что тяжело раненный Тивин попал в госпиталь.

А совсем недавно мне довелось услышать подробности того давнего полета от самого Евгения Григорьевича Тивина. Он рассказывал, что после обстрела "эрликонами" над танковой колонной машину его сильно встряхнуло и высота начала падать. "Перебиты тросы руля глубины..."-мелькнула догадка. Летчик максимально увеличил обороты мотора - снижение прекратилось. И тут Тивин ощутил резкую боль в руке и ноге. Трудно было удержать сектор газа раненой рукой - обороты мотора то и дело снижались, потому самолет и клевал носом. Дотянув до линии фронта, комэск решил садиться - дальше лететь не смог: рукав гимнастерки и сапог залило кровью. Осторожно летчик стал сбавлять обороты мотора, подводя самолет к земле. Наконец машина непослушно накренилась влево, зацепив крылом какой-то бугор. Раздался скрежет металла, и от сильного удара в голову пилот потерял сознание.

Очнулся Тивин в госпитале через двое суток. Врачи извлекли из его тела двадцать два осколка. А подобрали его наши танкисты, проезжавшие близ места, где упал самолет. Оказывается, летчика далеко отбросило от места взрыва. Но помимо ранения он был сильно контужен: потерял речь, ослеп на один глаз. Лечили Тивина восемь месяцев в трех госпиталях, и вот врачи вынесли приговор к военной службе не годен. С тяжелым настроением уехал комэск в Новосибирск. Там в штабе ВВС военного округа неожиданно встретил генерала П. С. Шелухина, который в начале войны был командующим ВВС Южного фронта и приезжал в наш полк.

Тивин рассказал ему о своих бедах и попросил оставить в кадрах. "Летать вам, конечно, нельзя, а на штабной работе пригодитесь", - ответил генерал.

На следующий день Евгений Григорьевич узнал, что назначен начальником штаба учебного полка Омского летного училища. Так решилась судьба нашего боевого товарища. 20 лет после этого он достойно нес военную службу. Со временем настоял, чтобы его допустили и к летной работе. Стал командиром учебного полка.

Однако вернемся к обстановке, в которой полк оказался в июле 1941 года. В те трудные дни особенно проявила себя инженерно-техническая служба полка. Перед техниками самолетов стояла задача - как можно быстрее вводить в строй поврежденные машины. Трудиться им приходилось в основном ночами, соблюдая тщательную светомаскировку, чтобы не привлечь внимания гитлеровской авиации. И хотя опыт работы в подобных условиях был невелик, наши техники и механики делали свое дело как настоящие мастера. Оставалось только удивляться, как они успевали за короткую летнюю ночь и готовить к полетам исправные машины и буквально на глазах "лечить" поврежденные, да еще и нести охранную службу на аэродроме. Нельзя не упомянуть здесь добрым словом старшего инженера полка Ф. И. Миценмахора, инженеров эскадрилий В. С. Савченко, Е. А. Коломийца, В. П. Касьянова, их четкую организованность в работе, умение находить выход из самых, казалось бы, безвыходных положений, оригинальную техническую смекалку.