– Кто дал ему эту винтовку?

– Товарищ Гиясэддинов.

– Для чего? В кого стрелять?

– В бандита Зюльмата...

– А он в кого выстрелил?

– Он обманул нас, предатель...

– Но предатель попался. Кто должен отвечать за него?..

Хангельдиев ничего не сказал, только развел руками. Субханвердизаде погрозил ему пальцем:

– А-а, начальник, понял?! Ну и молодец, молодец!.. Вот мы и добрались до сути дела. Ты молчишь, однако я понимаю тебя... Скажи мне, кто хочет, чтобы его разоблачили?.. Ты понимаешь, о чем я говорю? О ком!..

Хангельдиев, понимая, куда клонит Субханвердизаде, вздохнул и покачал головой:

– Не думаю, чтобы это было так. Дело в том, что волк, как говорится, всегда в лес смотрит... Здесь, товарищ Гашем, вовсе не то, что ты имеешь в виду.

Субханвердизаде сверкнул глазами и похлопал по плечу Хангельдиева:

– Браво, молодец, сто раз браво! Вот ты и подошел к самому главному. Нужна была бдительность. Надо знать, кому даешь винтовку, кого вооружаешь, кого против кого направляешь. А разве можно вот так - закрыть глаза и отдать государственную винтовку волку, который только вчера вышел из леса?.. Так нельзя. А я предупреждал неоднократно. Я сказал Алеше Гиясэддинову... Я настаивал, требовал, говорил, что такому человеку нельзя доверить винтовку. Я советовал запрятать этого бандита куда следует. Говорил: ^смотрите, вам за это придется расплачиваться! Но разве меня послушали? Верно сказал ты, сколько волка ни корми - он все в лес смотрит. Зверь останется зверем: медведь медведем, лиса - лисой. Как может тот, кто вчера стрелял нам в спину, стать сегодня нашим другом?! Не послушали меня, махнули рукой на мои слова - и вот результат!.. А я говорил, говорил!.. Нет же, оставили бандита на свободе, дали ему винтовку, говорят: мы хотим руками этого бандита поймать другого бандита Зюльмата! Ты, говорят они мне, ничего не смыслишь в политике. А я говорю: скорей земной шар перевернется вверх тормашками, чем бандит Ярмамед будет стрелять в бандита Зюльмата! Н я оказался прав. Разве нет?.. Ясно теперь тебе, товарищ начальник? Понял? Смекнул?

Хангельдиев пожал плечами:

– Мне кажется... Не знаю, что и сказать...

Субханвердизаде схватил руку Хангельдиева:

– Ты большевик?

– Что за вопрос?!

– Я спрашиваю тебя, ты большевик?! Если большевик, тогда слушай меня, дорогой, и верь. Слушай и верь! Я знаю жизнь, у меня большой партийный опыт... Увидишь, как трибунал возьмет за штаны твоих друзей из-за этого бандита Ярмамеда. Увидишь, что будет с Алешей Гиясэддиновым, увидишь, чем он кончит!.. Он свое получит, этот татарин, потомок Хан-Батыя!.. Если бы он был честным большевиком, он бы давно прислушался к нашим словам. Разве можно было держать на свободе такого зверя?! Вон что вышло!.. Если даже, как говорится, я умруты будешь жить и увидишь конец всей этой истории. Дорогой мой, если не хочешь оказаться перед трибуналом, послушайся меня. Ты ведь знаешь, со мной считаются... Там, наверху!

Субханвердизаде поднял вверх указательный палец. Хангельдиев нехотя кивнул:

– Это я знаю, не ребенок...

Субханвердизаде потер пальцами небритый подбородок, глянул исподлобья:

– Вот именно, меня знают! А раз так, слушайся меня, начальник. Не забывай, ты выдвиженец, милицейский кадр, тебе доверено оружие, думай, думай.

– По закону, мой долг выполнять все, что мне прикажет прокурор товарищ Дагбашев.

– О, правильно! Так и надо!.. По закону!.. Ты слышишь, по закону!.. Твой долг - выполнять законные требования прокурора. Законные требования, ты слышишь?!
– Субханвердизаде подошел к Дагбашеву, который стоял, прислонившись к стене, сказал тихо: - Смотри, трусишка, я все свалю на тебя. У тебя кишки вылезут, я раздавлю тебя, уничтожу...

– Что тебе надо от меня, Гашем?

– Ты должен делать то, что я тебе говорю.
– Громко сказал: - Надо арестовать и жену Ярмамеда. Мы должны по-настоящему взяться за это дело. Необходимо распутать его до конца. Рука, поднявшаяся на революционера, представителя бакинского пролетариата, должна быть отсечена!..

Дагбашев был сломлен. Понял: Гашему Субханвердизаде сопротивляться бесполезно, это может кончиться его гибелью. Он приказал Хангельдиеву:

– Товарищ начальник, арестуйте женщину.

Субханвердизаде добавил:

– И тестя...

Дагбашев кивнул:

– И тестя, - Подумав немного, повторил: - Да, да, и тестя это необходимо для дела.

Субханвердизаде, обернувшись, подмигнул Хангельдиеву:

– Видишь, начальник, в конце концов товарищ прокурор пришел к тому же выводу, что и мы. Мы думали, он лишился чувств, а он, оказывается, размышлял все это время.

Хангельдиев заявил официальным тоном:

– Мне нужно письменное распоряжение!

Субханвердизаде усадил Дагбашева за стол:

– Верно... Человек дело говорит. Пиши официальное предписание, пусть начальник милиции исполняет.

Дагбашев взял перо и начал писать. Руки его тряслись. Закончив, протянул бумагу Хангельдиеву:

– Товарищ начальник, выполняйте распоряжение!..
– Он приосанился, посмотрел в глаза Субханвердизаде.
– Я считаю, необходимо арестовать всех преступников и подозреваемых. Те, кто стрелял в председателя Контрольной комиссии, и те, кто стоит за ними, будут расстреляны!
– Он подошел к кровати, на которой лежал раненый, сказал с пафосом: - Не бойся, Сейфулла, за тебя одного я поставлю к стенке десятерых!

Дагбашев лицедействовал, уж он-то хорошо знал, кто стрелял в Заманова. И он сам был одним из участников преступления.

"Отступать некуда, - решил Дагбашев.
– Теперь надо идти только вперед, напролом!"

Выйдя во двор, громко распорядился:

– Отведите в сторону всех арестованных!

Через несколько минут к Ярмамеду, стоявшему у большой круглой скалы, рядом с домом, подвели, подталкивая, его жену, тестя и тещу. Сельчане недоуменно таращили на них глаза.

Субханвердизаде был немало удивлен внезапной переменой в Дагбашеве.