А два часа спустя в холл вошел низенький, коренастый мужчина с лоснящимся от пота лицом. Коротко огляделся, двинулся к регистрационной стойке.

— Чем я могу вам помочь? — спросил инопланетянин-портье.

— У меня голодный триста сорок первый «Золотой метеор», — ответил мужчина. — Надо бы подкинуть дровишек в его реактор.

— Как я понимаю, вы приземлились к западу от города, в саванне? — уточнил портье.

— Совершенно верно.

— Если вы назовете мне регистрационный номер вашего корабля, опытный механик займется им через пятнадцать минут.

— Эр-три-два-ноль-один-ти-игрек-четыре-джей, — мужчина бросил на стойку толстую пачку кредиток. — И уложитесь в десять минут.

— Да, сэр! — воскликнул инопланетянин, вывел на голоэкран карту города, высветил места, где мог находиться механик, и приказал компьютеру отыскать его.

Найтхаук поднялся с кресла, подошел к мужчине.

— Позвольте угостить вас выпивкой, раз уж вам придется подождать?

— Не откажусь, — ответил мужчина. Найтхаук повернулся к портье.

— Бар закрыт.

— Нет, нет, сэр, — затараторил инопланетянин. — Бар открыт. Просто там нет посетителей.

Найтхаук положил на стойку несколько купюр.

— Бар закрыт, — повторил он.

— Да, сэр. Бар закрыт.

Найтхаук и мужчина проследовали в бар, расположенный напротив ресторана. Здесь тоже чувствовалось влияние различных владельцев. Голограммы атлетов, землян и инопланетян соседствовали с изображениями обнаженных женщин и аквариумом с инопланетными рыбками.

— Что будете пить? — спросил Найтхаук.

— Денек выдался сухой и жаркий. Поэтому все что угодно, способное убить жажду.

— С такими словами надо бы поосторожнее, — заметил Найтхаук. — Жажду можно убить и пулей.

— Логично, — кивнул мужчина. — Я выпью пива.

— Я закажу два. — Молодой человек нажал соответствующие кнопки. — Между прочим, — он протянул ладонь, — меня зовут Джефферсон Найтхаук.

— Знатное имя, — мужчина ответил крепким рукопожатием.

— Вы его слышали?

— Я думаю, его слышали все. Вы — родственник или претендент на престол?

— Всего понемногу. А вы?..

— Вы прекрасно знаете, кто я, Джефферсон Найтхаук. Вы же не просто так сидите в холле этого отеля, вооруженный до зубов, а я приземлился на Аладдине не для того, чтобы утолить жажду. Вы ждали меня. Вероятно, вскорости скажете, зачем. А пока я с удовольствием выпью пива.

— Эта планета — часть владений Маркиза Куинзберри, — пояснил Найтхаук. — Но он не собирается задерживать вас, действуя тем самым на руку полицейским, наседающим вам на пятки.

— Как мило с его стороны.

— Он просит лишь признать, что Аладдин принадлежит ему…

— Нет вопросов.

— …и заплатить небольшую дань за право пополнить запасы топлива.

— Небольшую?

— Половину.

Рождественский Пастырь расхохотался.

— Так вы знаете, что у меня в грузовом отсеке?

— Конечно.

— И Маркиз думает, что я отдам ему двадцать миллионов кредиток, а половина стоит никак не меньше, только за то, что он разрешит мне пополнить запас ядерного горючего?

— Он надеется, что отдадите.

— Действительно, он может надеяться. Как я понимаю, альтернативный вариант — это вы.

— Именно так.

На стойке появились две кружки пива. Мужчины взяли по одной.

— Что ж, даже если вы в два раза хуже вашего знаменитого тезки, вы все равно в два раза лучше меня. Я честно это признаю. Так почему бы нам не повременить со стрельбой и не поговорить о деле.

— Мне казалось, что мы этим и занимаемся.

— Нет, — покачал головой Рождественский Пастырь. — Сейчас мы говорим об угрозах Маркиза. Давайте оставим их за рамками нашего разговора. Согласны?

Найтхаук пригубил пиво, обдумывая предложение собеседника. Наконец согласно кивнул.

— Почему не поговорить… За слова никто денег не требует.

— Между прочим, а что… э… или кто сидит у вас на колене?

— Родственная вам душа, — ответил Найтхаук. — Святой Ролик.

— И что он делает?

— Вроде бы ничего.

— Понятно, это и делает его святым.

— Как я понимаю, к религии вы любовью не пылаете.

— Справедливое замечание.

— Вы всегда ненавидели церкви?

— Должен признаться, я был священником, — улыбнулся Рождественский Пастырь. — Шестнадцать лет спасал души, поклонялся Богу, избегал искушений плоти. Вы бы мной гордились. Я был тем идеалом, каким любая мать хочет видеть своего ребенка, когда тот вырастет.