Шрифт:
— Отец твоего ребенка?
— Нет. — Сара покачала головой. — Очень хороший, трудолюбивый человек. Я его любила, и мы прожили вместе четырнадцать лет, пусть и не поженились. — Она тяжело вздохнула. — Он заразился какой-то болезнью, которую вылечили бы за две недели, если б мы жили в Олигархии. Но он ненавидел Олигархию и не хотел покидать Пограничье даже ради спасения собственной жизни. Вот мне и пришлось наблюдать за его медленной смертью, и я поклялась, что больше не буду смотреть, как умирает человек, которого я люблю.
— Я потратил сто двенадцать лет и миллионы кредиток, чтобы не умереть от болезни, — напомнил ей Найтхаук.
— Умереть можно по-разному, даже если ты Вдоводел.
— В том числе и от голода. — Он выдавил из себя улыбку. — Я все жду кофе и кусок пирога.
— И что ты теперь собираешься делать? — спросила Сара.
— Съем пирог, выпью кофе и пойду спать. День выдался долгим, а я — старик.
— Чтоб я не слышала этого слова! — фыркнула Сара. — Старикам не под силу то, что ты сделал!
— Ладно, скажем так, возраст у меня почтенный.
— Черт побери, Джефферсон, получу я от тебя прямой ответ или нет? Остаешься ты или уезжаешь?
— На Перекати-Поле? Я остаюсь.
— Один?
— Надеюсь, что нет. Это зависит от тебя.
— Мой дом в двух милях от города. Скажи Ито, чтобы он освободил твой номер в отеле.
Он долго смотрел на Сару. Определенно не женщина его мечты, но, с другой стороны, он понимал, что и шестидесятидвухлетний, переболевший эплазией старик, который зарабатывал на жизнь, убивая людей, не ее идеал. Он находил ее интересной, ее компания его вполне устраивала, у него не раз возникало желание уложить ее в постель, а чего еще требовать после 174 лет холостяцкой жизни.
— Дельная мысль, — кивнул Найтхаук.
Глава 16
— Чего это ты поднялся? — спросила Сара, оборачиваясь от кухонного стола.
Найтхаук вошел, запахивая полы халата.
— Услышал, что ты ходишь на цыпочках, и решил посмотреть, все ли с тобой в порядке.
— По-другому и быть не может. Просто захотела выпить чашечку чая. Извини, что побеспокоила тебя.
— Твоей вины тут нет, — заверил ее Найтхаук. — Я всегда сплю очень чутко. Возможно, поэтому раз десять избежал смерти.
— Раз уж ты встал, хочешь чего-нибудь выпить или поесть?
— Только кофе. — Найтхаук сел за кухонный стол.
— С сахаром или молоком?
— Черный. И горячий.
— У меня есть импортный с Альфарда. Или ты предпочитаешь местный? Мне он нравится больше.
Найтхаук пожал плечами:
— Какая разница. Кофе есть кофе.
— Тогда сварю тебе местный. Нет смысла тратить деньги впустую.
— О деньгах ты можешь не беспокоиться. Все-таки я богатый человек.
— Я хочу вносить свою долю. Негоже мне идти в содержанки.
— И я хочу вносить свою долю, — кивнул Найтхаук. — Деньгами. Я не против того, чтобы делить с тобой твою еду, дом и постель. Полагаю, что и ты вполне можешь разделить со мной мои деньги.
— Разделю, когда возникнет такая необходимость. Но я никогда не жаловала расточительность. И не вижу необходимости менять свои взгляды только потому, что живу с Вдоводелом.
— Ты живешь с Джефферсоном Найтхауком.
— Разве это не одно и то же?
— Вдоводел вышел на пенсию.
— Я думала, что вчера, в космопорте, он вновь вернулся к активной жизни.
— То была его прощальная гастроль.
— Позволишь задать вопрос?
— Говори.
— Почему?
— Почему — что?
— Почему ты хочешь распрощаться с Вдоводелом?
— Потому что я с пятнадцати лет подставляю голову под пули и хотел бы поставить на этом точку.
— Ради чего? — спросила Сара. — Сколько ты сможешь наблюдать за птичками?
— Дольше, чем ты думаешь, — ответил Найтхаук. — А ведь еще надо прочесть столько книг. И переделать массу дел, до которых у Вдоводела не доходили руки.
Сара покачала головой:
— У тебя не получится.
— Почему?
— Послушай, мне бы очень хотелось, чтобы ты смог наконец-то расслабиться, настроиться на спокойную старость, но я сомневаюсь, что тебе это удастся. Ты просыпаешься, услышав мои шаги, хотя между нами две комнаты. Ты один уложил четырнадцать бандитов. Невооруженным глазом ты видишь то, что я едва могу разглядеть в бинокль. — Она помолчала, встретилась с ним взглядом. — Нравится тебе это или нет, но ты Вдоводел. И никуда тебе от этого не деться.