Лауренс де Моор, по инициативе которого было предпринято это путешествие по воде, стал общим любимцем. Особенно привязались к нему ван Дорны, смотревшие на него как на родного и не делавшие никакой разницы между ним и своими близкими родственниками.

Не одна Катринка радовалась этому путешествию, представлявшему, по сравнению с ездою по пескам, просто увеселительную прогулку. Не чувствовалось ни такой томящей жары, ни усталости, не нужно было делать никаких усилий; один вид по берегам реки то и дело сменялся другим, не утомляя глаз своим однообразием. За каждым поворотом реки развертывались новые картины, одна другой интереснее.

Прежние опасности были забыты, а о могущих быть впереди как-то не думалось.

«Водяная кавалерия» увеличивала общее веселое настроение. Темнокожие устраивали настоящие гонки и, поощряемые боерами, старались перещеголять друг друга скоростью и ловкостью движений и всевозможных гимнастических упражнений в воде.

Как истинные любители всякого спорта, молодые боеры держали пари за своих любимцев.

Кафры обычно всегда оставались победителями, лишь один готтентот Смуц оспаривал у них первенство. Он усердно поддерживал честь своего племени, и тот, кто делал на него ставку, редко проигрывал.

Грэ, все время сидевшая у него на плечах, визжала и гримасничала от восторга. Смуц пытался освободиться от этой неудобной компании, но обезьянка так энергично цеплялась за его густые, завитые кольцами, жесткие волосы, что бедному готтентоту пришлось в конце концов покориться своей участи. Сколько Катринка ни звала свою Грэ, сколько ни уговаривала и ни бранила ее — ничего не действовало. Своевольная плутовка только тогда возвратилась к своей госпоже, когда самой надоело сидеть на спине Смуца.

С наступлением вечера решено было остановиться. Бааз опасался плыть в темноте по реке, фарватер которой никому не был известен. Когда найдено было удобное место для стоянки плотов, бросили якорь, устроили из досок мостки, и все переправились на берег, чтобы немного пройтись и поужинать на природе. Из-за увлечения новизною положения никто не ел с самого утра, так что аппетит у всех был волчий. Все приготовленное заботливыми хозяйками было истреблено с удивительною быстротою.

После плотного ужина все улеглись спать — кто на плотах, в палатках и шалашах, а кто и прямо на берегу под деревьями.

Но заснуть не удалось никому: было слишком жарко и мешали москиты. Эти крошечные кровожадные насекомые носились мириадами над головами путешественников и с остервенением нападали на них. Несмотря на то что тут было столько белокожих, предпочитаемых почему-то этими несносными маленькими палачами, они не оставляли в покое и темнокожих.

Усталость и нестерпимый зуд от укусов москитов заставляли боеров то и дело погружаться в воду.

Так прошла целая ночь. Только первые лучи солнца прогнали наконец рой маленьких мучителей, и переселенцы с неподдельным восторгом приветствовали восходящее солнце.

Отвратительные насекомые оставили такие следы на физиономиях, что никто не мог удержаться от громкого хохота, глядя друг на друга. У Рихии вздулась щека, у Мейстьи весь лоб был покрыт багровыми пятнами, даже прелестную Катринку они не оставили без внимания — и она была обезображена сильно вздувшимся кончиком носа. Все смеялись и над ней. Один только Пит находил, что это нисколько не портит ее и даже… идет ей. Взглянув же в зеркало на самого себя, он едва не лишился чувств от ужаса — все лицо его было покрыто красными буграми и ранами. Казалось, что он так обезображен на всю жизнь. Только один Лауренс пострадал менее других белокожих: пятилетнее пребывание в плену у дикарей сделало его кожу почти невосприимчивой к яду от укусов насекомых, да и сама кожа приняла довольно темный оттенок.

— Вот вы все жаловались, что стали походить на дикаря, а между тем, видите, это принесло вам пользу: даже укусы этих отвратительных москитов почти ничего вам не сделали, — сказала ему Анни. — А посмотрите на нас, хороши мы? — засмеялась она, кивая на себя и на других.

— Очень сожалею об этом. Мне было бы гораздо приятнее разделить участь моих спутников, чем выделяться своею неуязвимостью, — любезно ответил молодой человек.

Все утро шли разговоры, конечно, на тему ночной битвы с москитами и ее последствий. Безобидным веселым шуткам и хохоту, казалось, не будет и конца.

После оживленного завтрака снова пустились в путь. Первые часы плавания прошли так же хорошо и весело, как накануне. Спокойно несясь вниз по течению, пассажиры радовались приближению к своей цели и предавались самым радужным надеждам насчет будущего. Однако веселое настроение переселенцев продолжалось недолго.

Течение стало мало-помалу ослабевать, наконец и совсем прекратилось, так что пришлось взяться за весла. С помощью весел и багров кое-как прошли еще несколько миль.

Глубина реки постепенно уменьшалась, и в одном месте плоты сразу стали, точно пригвожденные ко дну.