Он был не один. Франк Скадамор сопровождал его.

Он делал это по требованию дяди, после того, как они пожелали всем остальным доброй ночи.

Тема беседы между сэром Джорджем и его племянником будет ясна из диалога, состоявшегося между ними.

— Франк, — начал баронет, — я желаю, чтобы ты был откровенен со мной.

Сэр Джордж сказал это не для красного словца. Он был не в том настроении, чтобы играть словами.

— О чем вы, дядя? — спросил Скадамор немного удивленно.

— Обо всем, что ты заметил между Бланш и этим… господином.

Слово «господином» было произнесено с высокомерием — он почти прошипел это слово.

— Обо всем, что я заметил?

— Обо всем, что ты видел и что ты слышал.

— Обо всем, что я видел и слышал, я уже рассказал вам. Обо всем, что было до этой ночи — разве только то, что было около часа назад.

— Час назад! Ты имеешь в виду то, что произошло под деревом?

— Нет, дядя, я имею в виду не это. Я видел еще кое-что уже после этого.

— После этого! Капитан Майнард сразу же уехал, уехал далеко отсюда!

— Да, он уехал. Но не с пустыми руками, кое-что он взял с собой.

— Кое-что он взял с собой?! Что ты имеешь в виду, племянник?

— То, что ваш уважаемый гость забрал листок бумаги, на котором кое-что было написано.

— Написано кем?

— Моей кузиной Бланш.

— Когда и где?

— Так, я полагаю, в то время, когда он готовился к отъезду, а что касается места — скорее всего, Бланш написала эту записку в своей спальне. Она ушла туда после… ну, вы сами видели.

Сэр Джордж слушал эти слова равнодушно — настолько, насколько позволяла его выдержка. Однако нервное подергивание мышц на лице, а также бледность его щёк племянник просто не мог не заметить.

— Продолжай, Франк! — сказал он нерешительно. — Продолжай и расскажи мне все. Как тебе стало известно об этом?

— Совершенно случайно, — ответил добровольный осведомитель. — Я находился вне гостиной, отдыхая в перерыве между танцами. Это было как раз в тот момент, когда Майнард уезжал. С того места, где я стоял, я мог видеть лестницу главного входа. Он там разговаривал с Сабиной, и, как мне показалось, у них был довольно конфиденциальный разговор. Я видел, что он сунул что-то ей в руку — деньги, как я полагаю, — лишь после того, как она положила что-то белое в карман его пальто. Я полагаю, что это была бумага, по форме она выглядела как записка.

— Ты уверен, что это была записка?

— Вполне уверен, дядя. Я в этом нисколько не сомневался, и я сказал себе: «Это записка, написанная моей кузиной, которая послала Сабину передать послание Майнарду». Я мог бы остановить его и потребовать дать мне эту записку, но я не хотел поднимать шума. Вы знаете, что я никогда бы так не поступил.

Сэр Джордж не слышал этой похвалы племянника в свой адрес. Он уже просто не слушал его. Его душа была полна мучительной болью — он размышлял над странным поведением дочери.

— Бедный ребёнок! — пробормотал он с грустью. — Бедный невинный ребенок! И это после всех моих забот, после того, как я старался дать ей все, что только мог, как никто другой! О Боже, разве я мог подумать, что пригрел дома змею, которая повернётся и ужалит меня!

Чувства баронета не дали продолжить беседу, и Скадамор был отправлен в свою кровать.

Поезд, на котором ехал Майнард, сделал остановку на станции Сиденхэм, чтобы принять пассажиров, совершивших прогулку в Кристалл Палас.

Остановка не способна была вывести его из состояния некоей прострации, в которое он попал, переживая снова и снова все то, что произошло.

И только голоса, раздававшиеся снаружи, пробудили его к реальности, — поскольку некоторые из этих голосов показались ему знакомыми.

Выглянув наружу, он увидел на перроне леди и джентльменов.

Можно было бы задаться вопросом, что они — экскурсанты в Кристалл Палас — делают здесь в такой поздний часть, но их разговорчивость и веселье дали основание полагать, люди эти также успели пообедать в отеле Сиденхэм.

Они шли по перрону, разыскивая вагон первого класса до Лондона.

Поскольку их было шестеро, им нужен был пустой вагон, а Лондонская и Брайтонская линии были узкоколейными. note 28

Такой вагон найти было невозможно, и потому у них не было шанса собраться вместе, в одном вагоне. Компания, обедавшая в Сиденхэме, должна была разделиться.

— Какая досада! — воскликнул джентльмен, который, казалось, был лидером в компании, — мне очень жаль. Но я полагаю, выхода нет. Ах — тут есть только один такой вагон!