— Улица Красных Фонарей, — поддакнул Галицын;

— Во, Князь все про них знает, — кивнул Арнольд. — Даром, что тещу имеет.

К вечеру на Ворошилова высыпали ночные бабочки. Столько, сколько сегодня, я их никогда не видел. Как грянул кризис и позакрывались фирмы, всякие длинноногие воздушные «маркетологи», «секретарши» и «агенты по недвижимости» повылетали со своих работ и устремились в привычную среду обитания — на панель.

— Во, смотри, герла какая!

Вид у худенькой, лет восемнадцати, «герлы» был не по-проституточному растерянный. Она стояла недалеко от толпы у автобусной остановки, выставив вперед ногу и с жалобным призывом встречала взором мчащиеся машины, а потом с досадой провожала их.

— Давай поговорим с народом, — сказал Арнольд. Притормози.

Тормозить пришлось бы все равно, поскольку впереди был небольшой затор. Я прижал машину к тротуару.

— Давай спросим-, за сколько работает, — сказал Арнольд.

— Тебе делать больше нечего? — осведомился я. — У нас мероприятие.

— А чего, времени еще полно. — Арнольд по пояс высунулся из окна. — Э, сладенькая, что-то я тебя здесь не видел. Давно работаешь?

— Недавно, — крикнула, перекрикивая шум движения, проститутка, напрягшись. Видимо, решила, что это рэкет или бандиты. Бандит для проститутки — лютый враг. Может и заплатить от широты души, но может просто изметелить, выбросить из машины на ходу да еще деньги забрать.

— И сколько берешь? — не отставал Арнольд.

— Двадцать баксов — в рот. Сорок — полный комплект.

— Дорого, сладенькая, — еще громче заорал Арнольд.

— Деньги нужны, — «герла» начала натурально краснеть. Краснеющая проститутка — это, скажу вам, зрелище!

— Но сорок! — поцокал языком Арнольд.

Неожиданно в спектакль стала включаться толпа у автобусной остановки.

— Во, лохушка, сорок долларов ей! — первая возмутилась бабка с авоськой на колесах.

— Десять баксов в рот за углом стоит, — возмутился следом мужик, стоящий с женщиной, держащей его под руку, явно женой.

Женщина отстранилась от него. Прицелилась, развернулась, молча закатила ему оплеуху.

— А ты откуда знаешь, сволочь? — послышался ее разъяренный вопль…

— Все, поехали, — Арнольд упал на сиденье. — Больше ничего интересного.

Я наддал газу и осуждающе произнес:

— Совсем вести себя не умеешь.

— Да ты что. Тут такое кипение жизни и страстей, — Арнольд растянулся вальяжно и задымил сигаретой.

— Вон дом, там жил Мартын, — сказал Галицын, тыкая в шестнадцатиэтажную башню.

— Кто? — спросил Арнольд.

— Чего, не помнишь? Наркош выпустился из тюряги, продал дедушкину квартиру за двадцать тысяч баксов, все деньги вложил в метадон и на радостях накололся до смерти.

— Что за жизнь, в каждом втором доме свой барыга, — вздохнул Арнольд.

— Молодняк выбирает чистый героин. Маде ин Афганистан. Фирма. Скоро его легализуют — и все будет в порядке, — успокоил Галицын.

Мой взгляд скользнул по улице. И профессионально выявил знакомую морду.

— Вон, смотрите, братва, младший Мыш, — я немного сбросил скорость.

В этом районе жили три брата Мыша. Старшего мы год назад посадили за наркоту. Среднего за то же самое грохнули конкуренты. По дороге легко двигался младший Мыш — он теперь сам торгует.

— Пригласим в машину на беседу? — спросил Князь.

— А на фига козе баян? — с ленцой осведомился Арнольд.

— Проверим, — сказал Галицын.

— Вряд ли у него в кармане наркота. Слишком легко идет, — заметил Арнольд.

— Хоть рожу намылим, — мечтательно вздохнул Галицын. Он обожал мылить наркоманом рожу. Этим он вымещал скопившиеся эмоции отчаяния и осознания невозможности переловить хоть сколь значительную их часть.

— А ну его, — сказал я.

Опер смотрит на город другими глазами. С каждым местом в этом районе у нас связаны воспоминания — где-то кого-то мы задерживали, где-то кого-то не смогли задержать. Тут барыжья хата, дальше — притон, а вон в том доме винт варили. Та морда — наркоман. Тот — завязал временно. На досуге мы можем устраивать экскурсии для гостей города по знаменитым наркотическим местам. Скорее всего экскурсия пользовалась бы популярностью. А если бы еще с дегустацией…

— А за пятнадцать баксов можно с той «герлой» было бы, — задумчиво произнес Арнольд.

— Окстись, — воскликнул Князь.

— А тебе вообще не понять, — махнул рукой Арнольд. — Ты человек женатый. А может, с той «герлой» у нас любовь с первого взгляда?

— Арнольд, ты же тоже женатый.

— Любви у меня гораздо больше, чем втискивается в штамп в паспорте. Понимать надо. Останови у ларька. Пива хочу.

— Надоел ты, зараза, — я рванул машину вперед.

— Шеф, в общество трезвенников записался? — осуждающе произнес Арнольд.

— У нас мероприятия, — буркнул я. — Не забыл?