«Предсказание» Герасимова начинало сбываться гораздо быстрее, чем я мог себе представить, если вообще верил, что оно сбудется.

– Включай общий сбор! – быстро приказал я сержанту, и он, словно ребенок, уставился на меня непонимающими глазами. Парень не сомневался, что я объявлю общую тревогу. Пришлось объяснить, почему я этого не сделал.

– При объявлении общей тревоги начинают громко выть ревуны не только во всех помещениях объекта, но и снаружи. Совсем не обязательно раньше времени сообщать о том, что мы уже в курсе. Будем считать, что телефонами мы еще не пользовались…

Через полторы минуты все бойцы спецподразделения «Тайфун» уже находились в длинном коридоре на первом этаже корпуса охраны, возле оружейной комнаты с арсеналом и помещения дежурного по связи. Тремя предложениями я ввел своих тренированных «доберманов» в курс дела и заметил, как на лицах бойцов словно застыл расплавленный воск – из обычных веселых парней, еще мгновение назад спокойно играющих в шахматы или смотрящих телевизор в комнате отдыха (который, кстати, тоже перестал показывать одновременно с началом работы генераторов «Капкана»), они прямо на глазах превращались в тех самых профессионалов, о которых мало говорят и еще меньше пишут в книжках. Их жизнь на девяносто девять процентов проходит вдали от устоявшихся в обществе правил и понятий. Среда их обитания – «зона зеро», в которую посторонним вход запрещен.

Я достал из кармана сигарету, позаимствованную у дежурного, сжал ее губами и раскурил, несколько раз выпустив через ноздри клубы густого синеватого дыма. Я впервые за пять лет демонстративно нарушал инструкцию. Но, черт побери, какое же все это дерьмо!

– Я не знаю, кто это, – бесстрастно констатировал я, прохаживаясь взад-вперед перед строем. – Все вы в курсе проклятой возни, происходящей сейчас в стране. Мне глубоко наплевать на нее, но охренеть до такой степени, чтобы отключить связь и поставить «заглушку»!

Сжимающие сигарету пальцы едва заметно дрожали. Мне всегда было противно, когда бойцов спецподразделений представляли как безмозглых и бесстрашных зомби, «отмороженных» настолько, чтобы вообще не реагировать ни на что, кроме команды «Убивай!». Все это полный бред. И страх на лицах многих из стоящих сейчас передо мной высоких крепких ребят в черной форме еще раз доказывал истину – не боится тот, кто не живет. Мы все пока еще жили.

– Возможно, этим и ограничится, – продолжил я, беспокойно поглядывая на пристегнутую к поясу рацию. – Но мне кажется, что все-таки нет… – Я сделал глубокую затяжку, на секунду задержал в легких едкий сигаретный дым, а потом с силой выдохнул его в сторону строя. – Сейчас всем получить оружие и рассредоточиться по периметру, согласно режиму номер один. Саблин…

– Да, товарищ командир, – отозвался светловолосый старлей, мой единственный настоящий друг, вместе с которым несколько лет назад мы поливали свинцом засевших в горном ущелье «воинов ислама». Саша был моим заместителем. В верхнем ящике моего письменного стола уже двое суток лежал подписанный министром приказ о присвоении ему звания «капитан». Второго сентября у Саблина намечался день рождения, и я решил специально поберечь эту долгожданную новость еще несколько дней.

– Возьми двух человек, пару ручных гранатометов и отправляйся на крышу гаража. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Саблин секунду подумал, а потом медленно опустил веки в знак согласия. Если, как и предупреждал генерал Герасимов, все-таки будет предпринята попытка захвата «Золотого ручья», то, пусть теоретически, сделать это возможно только двумя способами. Первый – вертолетный десант, что практически не имело шансов на успех, так как мы расстреляли бы всех захватчиков еще до соприкосновения подошв их ботинок с территорией объекта. Второй – это мощным тараном или направленным взрывом проломать ограждение в любом месте периметра, а уже затем, под прикрытием техники, проникнуть внутрь территории. Самым подходящим для этого местом были раздвижные ворота «Золотого ручья», единственная гибкая секция во всем, опоясывавшем площадь в пять гектаров, трехметровом бетонно-металлическом заграждении.

– Вопросы? – Я внимательно оглядел строй, но не нашел ни одного признака того, что мои слова кто-то не понял. – Если нет, то немедленно в арсенал. Всем брать по три боекомплекта и перевязочный пакет. Через две минуты доклад о готовности от командиров пятерок.

Я быстро дал команду дежурному сержанту отключить сигнализацию, первым прошел в оружейную комнату, взял со стенда свой «АКМ», достал из зеленого деревянного ящика две ручные гранаты, прихватил несколько магазинов с патронами и, отойдя в сторону и пропуская стремительно экипировавшихся бойцов, рассовал боекомплект по кармашкам на поясе. Затем повесил автомат на плечо, встал возле входных дверей и внимательно наблюдал, как поспешно превращались в рейнджеров еще совсем недавно непринужденно переставляющие фигуры на шахматной доске или рассказывающие друг другу анекдоты про Петьку и Василия Ивановича плечистые парни. На их каменных лицах я видел решимость и азарт. И я готов был поклясться, что кое-кто из бойцов «Тайфуна» молит Бога о том, чтобы заварушка все-таки началась. Болезнь, вызывающая жажду войны и получившая название «Афганский синдром», – вот что это было такое. Они уже не могли жить без постоянного чувства опасности. И даже еженедельные пятичасовые тренировки по системе «спецназ», выматывающие до дрожи в коленях и поистине смертельной усталости, были для пораженных этим «вирусом войны» всего лишь жалкой сублимацией, только на время заглушающей намертво засевшую в сознание жажду крови.

И вдруг я услышал слившийся в одну дьявольскую какофонию звук четырех, одновременно пронзительно засигналивших раций. Система экстренного оповещения была замкнута на командирах пятерок и начальнике охраны. Все мы в данный момент находились или в оружейной, или рядом, в коридоре. Я почувствовал, как по моей спине ледяной волной пробежал смертельный арктический холод.

Я готов был поклясться, что уже знаю, что именно сейчас скажет кто-то из ребят, стоящих на одной из наблюдательных вышек.