Шрифт:
– Что ему нужно? Он нигде не прятался?
– Нет, он появился внезапно. Он хочет говорить с рыцарем Ортогом. Он утверждает, что он - мезоннье-барон Золтан Шарль Гендерсон де Нанси.
– Неужели!
– воскликнул Дал.- Он вернулся! Пусть войдет!
Брат Альбан сурово посмотрел на некрозофа, принесшего эту новость.
– Что же,- сказал он,- разве ты не знаешь барона или не слышал это имя? Имя собрата по оружию нашего рыцаря?
Молодой священник низко согнулся в поклоне.
– Я... да, конечно... но...
Но Золтан уже входил в зал; это был высокий мужчина, верхнюю губу которого украшала тонкая ниточка усов, хотя усы вышли из обычая уже много веков назад. Глаза горели неукротимым огнем. Он направился прямо к Далу, и мужчины обменялись рукопожатием - тоже устаревший обычай. Он носил необычное имя и сам был необычен. Он имел такие познания о прошлом, каких не имели даже Софарки; люди относились к нему с суеверным ужасом, особенно когда стало известно о его владении телепатией. После этого некоторые стали даже избегать его.
– Приветствую вас, Ортог,- сказал он.- Позволю себе высказать глубокое удовлетворение тем, что вижу вас снова.
Брат Альбан хранил молчание, склонив голову: барон всегда выражался крайне экстравагантно. Часто была непонятна половина из того, что он говорит.
В этот момент Золтан повернулся к нему.
– Добрый день, аббат.
Брат Альбан ответил на приветствие, как полагается.
– Я тоже приветствую вас,- цеременно сказал Дал.- Рад, что вы закончили инспекцию Ордена Гармонии на Марсе и на Венере.
Не могло быть и речи, чтобы говорить с Золтаном на "ты". Во время Голубой Войны вежливая форма практически исчезла для всех, но не для Золтана. Он обращался на "вы" ко всем подряд, и если кто-то не отвечал ему в такой же манере, значит это был представитель низших слоев, к фамильярному языку которых Золтан относился с отвращением. Он очень гордился своей родословной, и, прибавив ко всем своим титулам "барон", ценил этот титул больше предыдущих.
– Трудные места,- ответил Золтан.- Эти люди ведут себя с преступной небрежностью. Я уж было подумал казнить побольше, чтобы ускорить рождаемость...
Дал незаметно улыбнулся, так как знал великодушие Золтана.
– Однако оставим это,- сказал барон.- Я позволил себе провести небольшую психологическую разведку, чтобы узнать, где вы находитесь, мой дорогой Ортог. И попутно узнал много странных вещей.
Дал нахмурился: - Да, безумная попытка.
– Безумная в том случае, если вы отправитесь один,- заметил Золтан.Сейчас у меня нет срочных дел, ничто не держит меня. Могу я предложить вам свой меч? Смерть - такой соперник мне по плечу!
Дал поднял голову, не в силах скрыть свою радость.
– Пусть ваш меч придет на помощь моему мечу! Благодарю вас, Гендерсон! Но сначала я должен вас предостеречь об опасностях, которые таит в себе эта экспедиция.
– Я знаю. Она окончилась плачевно для тех, кто делал попытку перед вами...
– Что?- спросил Дал, став очень внимательным.- Кто делал попытку передо мной?
– Это уже стало легендой,- ответил Золтан.- История из глубокой древности. Как-нибудь я вам ее расскажу.
– Я позволю себе прервать вас, сеньоры.- Некрозоф подошел поближе.Господин барон предложил вам свой меч, и, право же, это прекрасная мысль. Мы и сами решили снабдить господина рыцаря оружием, но единственно эффективное оружие для этой миссии - Голубое Оружие. Только в нашем случае его нельзя использовать в том виде, в котором оно существует; этого пока что не позволяет техника... перемещения. Следует изготовить другое, такой же мощности, вот почему я хотел бы слегка охладить пыл рыцаря. Я отдам приказ выковать два новых меча в том же горниле, что дало начало Голубому Оружию с высочайшего согласия Дала Ортог Дала, разумеется.
– Мы пойдем вместе, брат Альбан,- решил Дал,- иначе ты даже не сможешь приблизиться к Дому Ужаса, где находятся оружейные мастерские.
Здание было построено вдалеке от Лассении - чисто условная мера предосторожности, потому что в случае катастрофы была бы уничтожена территория, по площади равная целому континенту.
Но приходилось считаться с общественным мнением.
Крыша над лабораторией была немыслимой высоты, так что здание было видно издалека. На всех четырех углах крыши день и ночь горели красные прожектора, пресекая всякое желание приблизиться. Прожектора были такой необыкновенной мощности, что легче было смотреть на солнце. Но и этого казалось недостаточно. С четырех сторон здания возвышались дозорные башни с гигантскими флешами, на которых постоянно гудели восемь огромных колоколов, отлитых специально для этой цели. Ревущий набат, исходивший из их бронзовых недр, заставлял пригибаться деревья вокруг и обращал в бегство самых ужасных гибридов. И в этой атмосфере Апокалипсиса двигались Дал, Золтан и некрозоф; оглушенные и ослепленные, они шли к воротам, которые постоянно охранялись фалангами навигаторов с сердцами, не знающими жалости. Здесь, казалось, набат был тише.