Шрифт:
Большинство окон в доме судьи светилось. Ему было интересно, чем они там с Джессикой занимаются. Впрочем, он это скоро узнает.
План его был прост. Охранная сигнализация, которую они установили, для него ничего не значила, смена замков не сможет даже хоть как-то задержать его. А коп, тот, что ходит у судьихи в бойфрендах? Он просто кусок дерьма. Они включают охранную систему, лишь когда ложатся на боковую. Он это знал, потому что наблюдал за ними через окна, едва только у них появилась сигнализация.
И ему не понадобится ключ, так как он сделает то, чего они никак не ожидают. Он постучится в дверь. И когда они откликнутся – или кто-то один из них, – потому что люди всегда и везде откликаются на стук в дверь, как будто существует закон, обязывающий так поступать, как будто за дверью их ожидает приятный сюрприз.
Тук, тук, тук…
Ваша смерть пришла…
Представляя, как это произойдет, он улыбнулся.
46
– Он действительно такой милый, мам. Лучше, чем другие мальчишки. Если он меня пригласит куда-нибудь, ты мне разрешишь пойти с ним? Ну, пожалуйста, мам!
Грейс окинула взглядом дочь, старательно протирающую губкой стол. В голубых джинсах и спортивного покроя рубашке с закатанными выше локтей рукавами она выглядела хорошенькой и даже весьма пикантной. Пятнадцать лет – достаточно ли это зрелый возраст, чтобы заводить себе парня?
Умом Грейс понимала, что да, но в ее воображении Джессика все еще оставалась девчонкой. И все же, как сказал бы Тони, время ей вылезать из пеленок.
– Посмотрим, – деликатно уклонилась Грейс от прямого ответа. Что бы ни говорил Тони, незачем торопиться переходить мост, когда еще есть возможность побыть на этом берегу, обжитом и уютном.
– Мам!
Кто-то отчаянно царапался в заднюю дверь. Джессика поспешила отворить дверь, и Чуви ворвался в дом. Грейс с дочерью в изумлении проследили, как щенок стремглав пересек кухню с поджатым хвостом, будто за ним гнался гризли.
– Что такое?..
Они переглянулись. Закрыв дверь, Джессика бросилась в погоню за своим питомцем.
– Чуви! Ко мне, Чуви!
Джессика скрылась в холле, потом взбежала вверх по лестнице.
Грейс нахмурилась, размышляя. Что делает Тони так долго на заднем дворе? Сердце вдруг тревожно защемило. Она направилась к выходу, но не успела сделать и трех шагов.
На какой-то миг Грейс почувствовала облегчение, когда дверь в холле распахнулась. Вот и Тони возвращается.
Но за порог шагнул не Тони.
Это был незнакомый парень в бейсболке с эмблемой «Чикаго Буллз», в черной кожаной куртке и джинсах. Приземистый, не выше пяти футов с небольшим, он не казался страшным громилой. Пугало выражение его квадратного, бледного лица, покрытого прыщами.
У него в руках был пистолет, тускло поблескивающая серебром опасная штучка. Ствол был направлен прямо в сердце Грейс.
Она мгновенно поняла, кто стоит перед ней. Кровь в жилах застыла, легкие отказывались впускать воздух.
– С-сын… – на последнем вздохе произнесла она.
Ужас этого момента, неумолимость судьбы, вернувшей ей брошенного сына вооруженным и источающим ненависть, – все это она подсознательно ожидала после того, как увидела обведенные кружком гороскопы.
Возмездие – вот оно, уже совсем близко!
Он издевательски улыбнулся, бесшумно прикрыл за собой дверь, ступил в кухню.
– Привет, мамочка!
Голос у него был низкий, хрипловатый. Впервые Грейс слышала голос сына. О том, что он пришел сюда убивать, она догадалась сразу. И избежать своей участи не пыталась.
Она лишь пятилась, когда он наступал на нее, приближая ствол пистолета к ее груди, туда, где замерло уже почти переставшее биться сердце. Ей почему-то не хотелось, чтобы пистолет коснулся ее одежды. Отвращение было сильнее страха.
– Мамочка! Ты собралась завести нового муженька, а он валяется там, во дворе. Череп его я расколол, как орех, и вашей милой собачке тоже.
Он резко шагнул вперед, вытянул левую руку – в правой, абсолютно неподвижной, как у статуи, был пистолет – и вцепился короткими, но сильными пальцами в ее плечо. Сквозь тонкую ткань блузки его ногти впились ей в кожу. Наверное, она должна была ощутить боль, именно этого он добивался, но нервы ее утеряли чувствительность. Грейс была словно под наркозом. Она глядела в его голубые, на удивление пустые, без всякого выражения глаза и представляла себе, что это и есть вход в туннель, ведущий к Вечному забвению.