Грейс скользнула взглядом мимо парня и увидела привставшую со своего места за барьером женщину. Крепко сбитая, крашеная блондинка лет тридцати пяти с цветущим румянцем на щеках. Черные брюки из полиэстера и кофточка с розовыми цветочками явно были ей малы. Верхние пуговички расстегнулись чуть ли не до пупка, что позволяло любоваться ее белым бюстгальтером. Даже на расстоянии было заметно, что ее глаза припухли и налились кровью.

Что было тому причиной? Она плакала из-за своего сына? Грейс на мгновение заинтересовалась этим, но тут же одернула себя. Мало ли отчего могут у женщины покраснеть глаза – от аллергии, от насморка, от большого количества выпитого накануне пива.

– Вы его мать? – Об этом можно было бы и не спрашивать – сходство между ними было безусловным.

– Да, мэм. – Женщина откликнулась так тихо, что Грейс пришлось напрячь слух. – Он хороший мальчик, ваша честь. Ему не стоило брать машину, не спросив у Говарда. Говард – это мой муж… Но ведь это нельзя назвать кражей, правда?

Грейс непонятно почему вдруг ощутила совсем неуместную симпатию к этой женщине, но ничем не проявила ее.

– У него уже были приводы? – излишне резко обратилась она к Гордону Пруиту, адвокату потерпевшей стороны.

– Один раз Боулан сидел за ограбление магазина, ваша честь. И он злостный прогульщик. Девять дней пропустил только в этом семестре.

Занятия в школе начались всего лишь месяц назад. Количество прогулов, оглашенное адвокатом, впечатляло.

– Украденная им машина действительно принадлежала его отчиму? – уточнила она.

– Да, ваша честь.

– Это не была кража, ваша честь. Говард позволял иногда ему прокатиться. Он просто обозлился на этот раз. – Голос у матери был умоляющим. Она буквально сверлила судью глазами в надежде встретить сочувственный взгляд. – Робби хороший мальчик. Он просто иногда поступает, не подумав…

Обычно родителям не дозволялось выступать подобным образом на судебных заседаниях, когда дело вела Грейс. Она вела судебный корабль твердой рукой и этим гордилась. Но, будучи сама потерпевшей поражение матерью, она неожиданно почувствовала в некотором смысле родство с этой женщиной. Им обеим приходилось теперь полагаться только на милость божью.

Эта мысль была неприятна, и Грейс, как только она появилась, тут же решительно прогнала ее прочь. Джессику никак нельзя было сравнивать с этим мальчишкой.

И все же…

Грейс подавила вздох.

– Ладно. – Она смерила юного правонарушителя уничтожающим взглядом. – Пользование автомобилем без разрешения ее владельца квалифицируется как воровство, мистер Боулан, даже если хозяин машины ваш отчим. Я хочу, чтобы это было ясно обеим сторонам. Однако я собираюсь предоставить вам еще один шанс. Только один, и он будет для вас последним. Причем при соблюдении следующих условий: вы будете посещать школу каждый день – и в дождь, и в солнце, и в морозы. И впредь вы обязываетесь не доставлять обществу хлопот. Еще одна-единственная кража из магазина, угон автомобиля и тому подобное, и вас поместят в специальное учреждение до достижения вами восемнадцатилетия. Надеюсь, мы поняли друг друга?

– Да-да, – малый охотно закивал. Явно у него гора свалилась с плеч. – О да, мэм… ваша честь.

– Социальный работник будет заходить в школу каждую неделю, проверять вашу посещаемость и о каждом прогуле занятий докладывать мне. Если мы еще раз встретимся в зале суда, мистер Боулан, то обещаю, что я вам очень не понравлюсь.

Этой угрозой Грейс пользовалась довольно часто. Каждый раз, когда она ее произносила, ей представлялся некий самоуверенный остроумец, повторно судимый ею, небрежно кидающий фразочку: «Да, теперь вы мне очень не нравитесь», но пока такого не случалось.

– Да, мэм, да, конечно, – затараторил Боулан и расплылся в ухмылке.

Грейс закусила губу, подумывая уже, что дала маху. Она посмотрела на мать парня, увидела, что из ее глаз текут слезы, которые женщина утирала тыльной стороной обеих рук.

– Спасибо, ваша честь.

Их взгляды на какой-то момент встретились. «Неужто мы стали в какой-то мере сообщниками?» – подумала Грейс, презирая себя. Ради мнимой материнской солидарности она спасла ее наглого непутевого сынка от скорее всего вполне заслуженного наказания.

Грейс не решалась признаться, что, осчастливив эту женщину, она доставила и себе маленькую радость. Однако она слишком устала, чтобы анализировать свои поступки.

– На этом слушание дела закончено.

Она прикрыла глаза и потерла виски, в то время как Боуланы – мать и сын – обнимались, а затем покидали зал суда. За ними, словно на буксире, потянулись оба адвоката. Ее голова раскалывалась. Она добралась до дома только в семь утра, а в суде была уже с девяти и безвыходно, лишь с коротким перерывом на ленч.