Грейс все свое внимание переключила на возню у кухонной плиты. Величайшее преимущество цыпленка с рисом заключается в простоте и скорости приготовления этого нехитрого блюда. Важно, чтобы Джессика ела вовремя.

– Спасибо за все, сестричка. Пока, дорогая. Пока, Джесс.

– Пока, Джекки. Пол, Кортни, до встречи. Люблю вас всех.

– Пока, тетя Джекки. Пока, чертенята. – Это уже внесла свою лепту в церемонию прощания Джессика.

Джекки помахала напоследок рукой, и дверь за ней и ее громогласным племенем захлопнулась. Грейс выложила две цыплячьи грудки на противень и сунула в духовку, в кипящую воду высыпала рис.

– Кошмар, какие они шумные! – вздохнула с облегчением Джессика, когда в доме наступила тишина.

Она заняла место, которое только что освободила Джекки, и принялась пить из банки диет-колу.

– Как только тетя Джекки это выдерживает!

– И ты была шумной в их возрасте. Ты бы все же воспользовалась стаканом, детка.

– Неужели? – Джессика проигнорировала стакан, который Грейс подтолкнула к дочери по стойке. Она снова поднесла банку ко рту.

– Поверь мне, дорогая, что так оно и было. И воспользуйся стаканом.

Джессика нехотя плеснула в стакан колы и выпила.

Алисон устроилась на высоком стуле возле бара и принялась жевать яблоко. У нее были черные волнистые волосы до плеч с выкрашенными в ярко-зеленый цвет отдельными прядями. Ее хорошенькое личико, по мнению Грейс, портило чрезмерное количество косметики. Небесно-голубые тени на веках, глаза, жирно подведенные черным карандашом, придавали ей трагикомический, клоунский вид, а ресницы из-за обилия туши торчали как пики и могли внушить страх. Рядом с ней ненакрашенная Джессика с одной лишь единственной розовой прядью в волосах казалась воплощением девичьих добродетелей.

Алисон была из числа новообретенных друзей Джесс. Грейс видела ее всего раза три до сегодняшнего дня и почти ничего о ней не знала. Интересно, была ли она в той компании на двух машинах в парке, о которой рассказал коп?

– Очень любезно с твоей стороны, что ты принесла Джессике домашнее задание, – сказала Грейс, доставая салатницу из кухонного шкафчика.

Алисон небрежно пожала плечами.

– Я бы все равно пришла.

– Ты тоже новенькая? Мне кажется, у тебя много общих уроков с Джесс.

Алисон сделала неопределенный жест, а Джессика с укором посмотрела на мать и неохотно перечислила:

– Английский, алгебра, хоровое пение.

На улице просигналила машина.

– Это за мной.

Алисон спрыгнула со стульчика. Глаза ее засветились от ожидания чего-то приятного. Она направилась к двери. Огрызок от яблока так и остался лежать на стойке.

– Увидимся завтра на занятиях, Джессика. Пока, миссис Харт.

Грейс последовала за гостьей до выхода, как бы для того, чтобы проверить, защелкнется ли замок, а в действительности, чтобы взглянуть на автомобиль и водителя, приехавшего за Алисон. Возможно, это кто-то из ее родителей. Грейс всегда стремилась встречаться с родителями друзей Джессики. Если вы знакомы с родителями, то гораздо легче понять, что представляют из себя их дети, считала она.

Водитель явно не был отцом Алисон. Допотопного вида черный джип с тинейджером за рулем лихо развернулся, рванул с места, тормознул, не жалея покрышек, на повороте и скрылся.

Грейс тщательно заперла дверь и возвратилась на кухню. Она застала Джесс за приготовлением салата. Ее тонкие пальцы ловко измельчали овощи и листья шпината.

Некоторое время Грейс наблюдала за дочерью, пока Джессика не почувствовала на себе ее пристальный взгляд. Видимо, нечто пугающее было в выражении ее лица, потому что дочь тотчас спросила:

– Неужто, мам, ты подвергла Алисон допросу третьей степени?

Грейс, застигнутая врасплох, не знала, что сказать в ответ на ироничный выпад дочери. Затем скулы ее отвердели, упрямый подбородок напрягся, вдруг стал тяжелым.

– Джессика, нам надо поговорить.

Позднее, после того как Джессика уснула, Грейс пробралась в ее спальню, двигаясь осторожно, чтобы, не дай бог, не разбудить дочь.

Свет в комнате был выключен, но из холла, как и прошлой ночью, тянулась по полу вплоть до самой кровати Джессики светлая полоска. Грейс, переступая неслышно босыми ногами, прошла по ней и замерла, рассматривая спящую дочь, словно незнакомое ей существо.

Джессика спала, подсунув одну руку под подушку и причудливо изогнувшись худеньким телом под покрывалом. Волосы она перед сном заплела в одну толстую косу и перевязала голубой ленточкой. В своей любимой ночной рубашке – белой с голубыми оборочками – она выглядела маленькой девочкой, такой милой и такой уязвимой. Кроме ее тихого дыхания и монотонного поскрипывания колеса Годзиллы, комната, как и весь дом, погрузилась в тишину.

Врач в госпитале подтвердил подозрения Грейс – Джессика не получила дозу инсулина согласно расписанию и не поела вовремя. Все это в сочетании с опьянением привело к печальным результатам и подстегнуло активность Грейс. Джессика была ее единственным ребенком, и материнский долг призывал Грейс сделать все, что в ее силах, для спасения дочери.