— Ну что ж, я в твоих руках, — прорычал Кэриллон. — Но отпусти Аликс!

Чэйсули снова рассмеялся:

— Но я-то пришел как раз за женщиной, дружок. Тебя я заполучил случайно в придачу к ней. И теперь не собираюсь терять ни ее, ни тебя, — его рука словно бы случайно скользнула по груди Аликс. — Этой ночью вы оба будете гостями кочевого лагеря Чэйсули.

— Мой отец… — прошептала Аликс. — Как же он…

— Твой отец пойдет искать тебя, мэйха, не найдет, конечно, и решит, что ты попалась диким зверям.

— Так оно и есть! — прошипела она. Финн приподнял ее голову за подбородок:

— Вот и ты уже проклинаешь нас — так же, как и твой дружок-принц.

— Да! — с ярость подтвердила она. — А что еще мне остается делать, если ты ведешь себя подобно дикому зверю?

Рука Финна сжалась, едва не сломав ей челюсть.

— А кто в этом виноват, мэйха? — он повернул ее голову, заставив смотреть на Кэриллона. — Гляди, да получше! Ты видишь перед собой наследника того, кто прогнал нас с нашей родной земли — земли, принадлежащей нам по праву с древних времен — превратив воинов в преступников, отказав нам во всем, что было нашим по праву. И если уж ты называешь нас зверями, подумай — не Шейн ли создал этих зверей?

— Он — твой сюзерен! — прошипел сквозь зубы Кэриллон.

— Нет, — холодно ответил Финн, — Шейн Хомейнский — наш палач, а не сюзерен.

— Он казнит по заслугам!

— Каким заслугам?

Глаза Кэриллона сузились:

— Воин Чэйсули — ленник моего дяди Мухаара — похитил дочь короля, — он улыбнулся с ледяной яростью, разгневанный не меньше, чем Чэйсули. — Но, похоже, у вас это в обычае. Разве ты сейчас не крадешь?

Финн ответил ему не менее холодной усмешкой:

— Может, и так, мой господинчик, да только она — не королевская дочь. О ней только мать с отцом и будут горевать… погорюют, да и перестанут.

— Моя мать мертва, — гневно проговорила Аликс — тут же пожалев, что заговорила вообще. Она осторожно набрала в грудь воздуха, стараясь, чтобы ее слова прозвучали как можно спокойнее:

— Если я по доброй воле пойду с тобой, ты отпустишь Кэриллона?

Финн снова рассмеялся — на этот раз мягко, почти ласково:

— Нет, мэйха, я этого не сделаю. Он — то оружие, которого недоставало Чэйсули все эти двадцать пять лет кумаалин, хотя родился после того, как началось Истребление. Мы его используем.

Аликс встретилась глазами с Кэриллоном, спорить было бесполезно. Они оба промолчали.

— Пошли, — сказал Финн. — В лесу нас ждут люди и кони. Нам пора уходить отсюда.

Кэриллон осторожно поднялся на ноги, придерживая раненую руку. Он был выше черноволосого воина, но перед его яростной гордостью словно бы стал меньше ростом.

— Твой меч, принц, — неожиданно тихо проговорил Финн. — Возьми меч и вложи его в ножны.

— Хотел бы я, чтобы ножнами ему послужила твоя плоть!..

— Верно, — согласился Финн. — Ты не был бы мужчиной, если бы не желал этого.

Аликс почувствовала, как напрягся Финн — словно бы настороженно прислушивался к чему-то внутри себя или к какому-то шороху, неслышному ни ей, ни Кэриллону.

— Подними меч, Кэриллон Хомейнский, в конце концов, он пока еще твой.

Кэриллон наклонился и поднял меч, не отводя настороженного взгляда от волка. Когда он неловким движением вложил клинок в ножны, в рукояти ярко полыхнул рубин.

Финн пристально взглянул на оружие и странно улыбнулся:

— Меч Хэйла.

Кэриллон взглянул угрюмо:

— Мой дядя одарил меня этим мечом в прошлом году. До того клинок принадлежал ему. О чем ты, собственно, говоришь?

Чэйсули ответил не сразу. Аликс бросила на него острый взгляд. На лице воина появилось отстраненное выражение, даже его звериные желтые глаза вроде бы потускнели:

— Задолго до того, как этот меч стал мечом Мухаара, он был мечом Чэйсули.

Его сделал Хэйл и поднес своему сюзерену — тому, кому он дал кровную клятву верности, — он глубоко вздохнул. — И пророчество Перворожденных говорит, что однажды он снова будет в руках Мухаара-Чэйсули.

— Лжешь!

Финн издевательски ухмыльнулся:

— Я временами могу лгать, но Пророчество — нет. Пойдем, господин мой, и позволь Моему лиир проводить тебя к твоему коню. Идем же.

Кэриллон, и без того ни на минуту не забывавший о своем молчаливом и опасном страже, медленно и осторожно пошел вперед. Аликс не осталось ничего иного, кроме как следовать за ним.

В лесу их поджидали еще три воина Чэйсули, один из них держал в поводу коня Кэриллона. Аликс бросила быстрый взгляд на принца, пытаясь угадать его мысли, и увидела, что он побледнел и до хруста стиснул зубы. Казалось, единственным его желанием сейчас было держаться как можно дальше от Чэйсули.