Она покачала головой и слипшиеся высохшие пряди рассыпались на золотые волоски.

– Не имеет значения. Для Кантеада все живые существа заслуживают почитания и уважения. Все живые существа, Тигр. Именно поэтому Кантеада едят только то что растет, не убивая. Питаются тем, что дает земля. Это песня жизни, Тигр… бесконечный цикл жизни в гармонии с миром.

– Никогда не убивают? – такого я не мог даже представить. – За всю жизнь ни один из них не убил ни одного живого существа?

Дел кивнула.

– Кантеада относятся к жизни с благоговением. К любому проявлению жизни. Даже к кровопийце комару.

– Эти гончие не совсем комары…

– Нет. И мастер песни понимает это. Поэтому он и сотворил песню охраны и дал ее другим, чтобы они пели. Но у него есть одно требование: пока мы здесь, мы не должны убивать или причинять кому-то вред.

– Даже комару.

– Даже комару.

– А как насчет…

– Никому, Тигр.

Я хмыкнул.

– А если на нас нападут? Нам придется защищаться.

Дел улыбнулась.

– Здесь ничто не причинит нам вреда, Тигр. Это место мира.

– Мир, шмир, – проворчал я. – Я уважаю их обычаи, но не верю во всю эту ерунду с песней охраны. Если хоть несколько гончих спустятся сюда, я уж постараюсь остановить их.

– Это еще и место силы, – предупредила Дел. – Не забывай о Кантеада.

Я устал.

– Ладно. Хорошо. Не буду. Здесь где-нибудь можно отдохнуть? Или чем-нибудь перекусить?

Дел наклонилась к человечку.

– Сулхайя, мастер песни. Мы принимаем твое гостеприимство.

Его горло раздулось.

Песня снов предлагает отдых. Песня выздоровления предлагает возрождение.

Я посмотрел на Дел.

– Что?

– Они будут петь, и ты уснешь, Тигр. Они усыпят нас песней, – Дел коснулась моей руки. – Пойдем, давай вернемся. Всем нужно поесть и отдохнуть.

Солнце скрылось за горами. Маленький Кантеада исчез, а я изумленно озирался. Я ожидал, что ночью каньон наполнит темнота, но не принял во внимание деловитость существ, которые жили в нем. Каждая дыра, щель, вход в пещеру были освещены свечами. Их огоньки наполняли каньон дымным тусклым сиянием. Каменные стены отражали свет и пылали как Южный похоронный круг, где собираются танцоры мечей со свечами, чтобы открыть величайшим из шодо путь в валхайл.

Я осмотрелся и прислушался. В воздухе по-прежнему висела мелодия, отгонявшая гончих.

– Неужели они никогда не устают от пения?

– А ты устаешь дышать?

– Это разные вещи, баска. Дыхание для человека необходимость.

– А для них пение необходимость, – я почувствовал, как холодные пальцы Дел переплелись с моими. – Когда я была маленькой, моя мама пела мне, чтобы я заснула. А потом я пела Джамайлу. А до нас, наверное, эти песни слушали братья. И отец всегда напевал, натачивая мечи, – она вздохнула, любуясь танцующим на стенах светом. – Я не помню, когда в первый раз услышала о Кантеада. Кажется я всегда о них знала, как и все вокруг. Легенды говорят, что до того, как появились Кантеада, музыки в мире не было. И люди грустили, не зная чего они лишены, но чувствуя, что для полноты им чего-то не хватает, – ее пальцы слабо сжались. – И тогда боги создали Кантеада, а Кантеада создали музыку.

Я задумался над ее словами. В моей семье никто не пел, потому что семьи у меня не было. Я жил в загоне с козами.

– Красивая история, – наконец сказал я, – только в нее трудно поверить.

– Пойдем, – Дел потянула меня за пальцы. – Ты помнишь узоры на стенах пещеры мастера песни? Линии и узлы?

– Помню, – мы шли сквозь сияние свечей. Было прохладно, но не холодно, хотя без Северной одежды все воспринималось бы по-другому. Шерсть начинала мне нравиться.

– Эти узлы – звуки. Прямые линии определяют течение песни. Вместе они составляют музыку.

Я хмыкнул.

– Это слишком сложно.

– Может быть. Но читать такие знаки нужно только если хочешь спеть или сыграть что-то так же, как это делали до тебя. А если не хочешь, можешь исполнить по-своему или так, как тебе запомнилось, – она слабо улыбнулась. – Это должен знать истойя.

– Не считая языков, математики и географии.

– Да. И конечно танца.

Да, танца. Того, ради чего мы жили.

– Я вообще-то предпочел бы поменьше сложностей. Можно обойтись и без песен.

Ее пальцы застыли.

– Но на Севере так нельзя.

Я пожал одним плечом.

– Тебе без этого нельзя, баска, но меня этот запрет не интересует. Я и без песни хорошо танцую.

– Но прислушайся, Тигр… Прислушайся к песне.

Я прислушался. Мелодия то поднималась, то опускалась, бормотали голоса… или что там использовали Кантеада, чтобы создавать музыку.

– Очень мило, – неохотно выдавил я, – только немного занудно.

– Это песня охраны, Тигр… Она создана чтобы держать подальше гончих, а не развлекать людей.