— В какой еще коллекции?

— В моей коллекции человеческих уникумов. — Она сунул в рот Конану кусочек хлеба. От запаха ее дорогих духов Конана бросало то в жар, то в холод. — До сих пор среди моих игрушек не было ни одного настоящего героя. У нас тут такая скучная жизнь! Тобой мы сможем развлекаться долго, и развлекаться на славу. Ты сражаешься, как дикий зверь, и у тебя такое несравненно прекрасное тело. — Она, не смущаясь, стала его гладить. Ей явно нравились эти сильные мускулы и мощные бедра. Конан, боясь пошевельнуться, молча сносил ее ласки.

— Каких развлечений ты ожидаешь от меня? — спросил он, хотя ответ был ему уже ясен.

— Испытаем твое мужество, проверим, настоящий ли ты герой. У нас так редко бывают представления, для которых требуются отвага и сила. — Теперь она поглаживала его плечи и затылок.

— Не сомневаюсь. Сегодня я видел, как ваши мужчины стояли в сторонке и смотрели, меж тем как рабы дрались вместо них.

— Ты был великолепен, — сказала Сарисса и надавила ему на живот, чтобы проверить крепость брюшного пресса. Он был тверд, как ствол дерева. — Никогда не думала, что один-единственный человек способен устроить такую бойню. Просто захватывающе-прекрасное было зрелище.

Конан презрительно фыркнул:

— Необученные рабы — разве это достойный противник? Если ты находишь такие вещи интересными, то ступай лучше к мясникам. Настоящий бой с этим не имеет ничего общего.

— Ну, мы придумаем что-нибудь другое, чтобы как следует тебя раззадорить. — Она внимательно осмотрела его мускулатуру и, по-видимому, осталась довольна.

— Почему вы не отпустите меня на свободу? И Альквину тоже. У тебя нет никаких прав держать нас здесь.

— Права? У нас есть вы. Вы нам принадлежите. И это — единственное право. Моя маленькая королева-рабыня такая занятная. Почему ты так упорно стремишься заполучить ее? Ведь я гораздо красивее.

— Об этом можно поспорить. Но ей я дал клятву в верности, я ее подданный. И я пришел сюда за ней, чтобы освободить ее из лап чудовищ, которые ее похитили.

— Мне непонятны эти смешные слова насчет верности. Мы здесь живем только ради удовольствия и ради кое-каких приятных вещей. Но тебе этого никогда не понять. Одно можешь усвоить твердо: ты в нашей власти и будешь делать то, что мы велим. Покорись — и твоя жизнь определенно станет очень, очень интересной.

В лексиконе Конана не было слова «покориться». И он без обиняков сообщил об этом Сариссе. Но в ответ на залп ругани и проклятий она только усмехнулась. Потом погладила Конана еще раз, встала и направилась к двери:

— Нам всем будет чрезвычайно приятно посмотреть, как тебя уничтожат. — И круглая дверь со стуком упала на свое место.

— Да все вы тут просто сумасшедшие, — пробормотал Конан. Скобы, охватывавшие его щиколотки и запястья, исчезли. Он снова лежал на каменном полу и пытался распилить о камни непокорные звенья цепи.

Конана, заснувшего на каменном полу темницы, разбудил какой-то звук. Он приподнялся и сел, прислушиваясь Железный ошейник лежал на полу, цепи его больше не сковывали. Он осмотрел ошейник, но не обнаружил ничего похожего на замок.

— Опять колдовство, — проворчал Конан и бросил ошейник на пол. Вероятно, звон и разбудил его, когда ошейник сам собой упал на каменные плиты.

Он встал и хорошенько потянулся, чтобы размять онемевшие мускулы. Потом бросился ходить взад и вперед, словно тигр в клетке. Никакого сомнения — его освободили от оков по какой-то пока неизвестной причине. Но что бы ни ожидало впереди, он хотел быть готовым ко всему. Дверь с грохотом поднялась и скрылась в стене.

Конан пригнулся и ждал. Он был безоружен, однако мог пустить в ход руки, ноги и зубы. Но никто не появился. Осторожно, как крадущийся к добыче волк, киммериец двинулся к открытой двери. И гигантским прыжком метнулся в круглый проем. Он очутился в пустом коридоре. Враг по-прежнему не показывался. В правой стороне коридор вел к нескольким круглым дверям Слева было темно.

Дверь за спиной Конана, громыхнув, опустилась

— Уж не вообразили ли вы, что я хочу туда вернуться и там спрятаться? — крикнул Конан. Он был уверен, что за ним наблюдают.

И Конан зашагал по коридору налево, туда, где чернела тьма. Не пройдя и нескольких шагов, он споткнулся о свой меч — тот лежал на полу. Конан мигом схватил меч. Как только рука сжала знакомую рукоять, настроение Конана мгновенно улучшилось Теперь не хватало только кого-нибудь, кого он мог бы уложить этим мечом. И лучше всего — из этих, с серебряными глазами.

— Эй! Не худо бы и из одежды что-нибудь! — крикнул он Тишина — Ну и ладно, — пробормотал Конан. — Лучше голым, но с мечом, чем разодетым в пух и прах, но безоружным

Он двинулся дальше по темному коридору. То, что ему вернули меч, могло означать лишь одно оружие скоро ему пригодится.

Конан вышел к лестнице, ведущей наверх, и поднялся. Нигде не было светильников или окон, но в воздухе разливался странный рассеянный свет, так что дорогу он кое-как находил в этом полумраке. Лестница привела к еще одной круглой двери. Почему-то Конан был убежден, что эта дверь не ведет в новую темницу. Диск из деревянных брусьев медленно поднялся.