В других районах жители провожали их любопытными взглядами или вовсе не обращали внимания. Но никто не выказывал признаков тревоги или враждебности.

Здесь же из каждого зияющего окна, из каждого переулка незнакомцев провожали хищные, настороженно-враждебные взгляды.

— Я посчитал — мы миновали пять компаний явных бандитов с большой дороги, — сказал Нистур. — Но никто пока что не стал связываться с нами.

Ракушка деловито пояснила:

— К нам могут привязаться только Скорпионы или Зеленые Драконы.

— Это почему? — поинтересовался Железное Дерево.

— У нас трое бойцов. А эти ребята никогда не нападают при соотношении меньше чем один к трем в их пользу. Тут только в двух бандах больше девяти человек.

Железное Дерево недовольно фыркнул:

— Им бы понадобилось большее соотношение, чем три к одному, сунься они к нам.

— Но они-то об этом не знают, — возразила девушка. — О Нистуре с виду не скажешь, что он опытный боец. Мирса — на ней нет доспехов, да и ее клинок больше похож на хозяйственное орудие, чем на оружие воина. Можно предположить, что трое на одного будет вполне достаточно.

— Неужели они могут напасть, даже увидев Станбога? — удивился Нистур. — По-моему, его очень уважают в этих местах.

— В этой части города никто не застрахован от нападения, — сказала Ракушка.

Тем временем она подвела их к цели — низенькой покосившейся двери под старой-престарой деревянной вывеской. Вывеска представляла собой деревянный круг — спил дубового бревна, на котором рукой, явно не имеющей большого опыта в рисовании, был какой-то непонятного цвета краской нарисован большой, смотрящий прямо вперед глаз. Вокруг глаза был укреплен венок из дубовых веток с сухими серебристыми листьями и желудями.

— Во многих странах, — сказал Нистур, — этот символ принадлежит предсказателям будущего.

— И здесь так же, — пояснил Станбог. — Старуха Жабий Цветок — что-то вроде прорицательницы.

— Она, надеюсь, не шарлатанка и действительно обладает этим даром?

— Она самая настоящая предсказательница, — заверил его Станбог. — Вот только подчас ее предсказания трудно понять.

Постучав и не получив ответа, они открыли дверь и зашли внутрь здания. В нос им ударила такая вонь, что Нистур и Железное Дерево с трудом подавили тошноту. Даже Мирса зажала свой элегантно переломанный нос. Запах представлял собой смесь испарений гниющей еды как растительного, так и животного происхождения, прокисшего эля, болотного газа, плесени и кошачьей мочи. Два кота воззрились на вошедших из противоположных углов комнаты. Привыкнув к полумраку, гости рассмотрели, что, судя по состоянию помещения, дом изрядно пострадал еще во время Великой Катастрофы и с тех пор так и не был приведен в порядок.

Повсюду высились груды всякого хлама: сломанная мебель и черепки разбитой посуды, тюки сгнившей ткани и статуэтки с отбитыми головами и руками, стертые и выцветшие картины и прочие предметы непонятного предназначения. Несомненно, обитатель этого дома был отчаянным скрягой.

— Видал я медвежьи берлоги и посимпатичнее, — заметил Железное Дерево.

— Жабий Цветок! — позвала Ракушка. — Это я. Ракушка, я привела своих друзей, как ты просила!

В дальнем углу комнаты послышалась какая-то возня, отодвинулась занавеска, и перед глазами вошедших появилось существо не больше трех футов ростом, с непропорционально большой по сравнению со сгорбленным телом головой. Волосы существа, будь они чистыми, были бы седыми до белизны. Со сморщенного личика глядели горевшие зелеными огоньками и очаровательным слабоумием глаза. Существо открыло широченный рот, обнажив редкие желтые зубы. Вонь в комнате удвоилась.

— А, добро пожаловать, — проверещало милое создание. — У старухи Жабьего Цветка гости бывают не часто. — Скрежещущий смех почти осязаемо резал уши.

— Я даже знаю почему, — буркнул Нистур.

— Сумасшедший гном? — охнул Железное Дерево.

— Тише ты, — цыкнул на него Станбог. — Веди себя прилично.

Старухагном подбежала к Железному Дереву и схватила его за руку, приговаривая:

— А, куманек, заходи-заходи.

Солдат резко отдернул ладонь, словно обжегшись, а затем убрал обе руки под плащ. Старуха, не переставая хихикать, несколько раз живенько повернулась на месте, распространяя омерзительное зловоние. Одета она была в какие-то заплесневелые лохмотья.

Неожиданно она остановилась и резко ткнула в сторону гостей крючковатым пальцем.

— А вы принесли старушке поесть?

— Разве мы когда-то забывали про старых друзей, — сказал Станбог, снимая с плеча мешок и протягивая его старухе.

Та живо схватила его, вытащила первое, что попалось ей под руку — черствую лепешку, — и начала шарить в мешке, перебирая остальные деликатесы.

— Я гляжу, на здоровье вы не жалуетесь, уважаемая, — заметил Станбог, — как и на отсутствие аппетита.

Старуха лишь промычала в ответ что-то неразборчивое, ни на минуту не переставая напихивать рот корками и вяленой рыбой.

— Такими темпами она скоро лопнет, — глядя на гнома, заметил Железное Дерево.

— Сумасшедшие гномы, занимающиеся предсказаниями, весьма устойчивы к внутрижелудочному давлению, — глубокомысленно произнес Нистур.

Наконец Жабий Цветок перестала жевать и жестом пригласила гостей следовать за собой в дальнюю комнату.

— Сдается мне, там воняет еще хуже, — шепнула Мирса.