На стуле, откинув голову, спал отец. Бледное лицо покрыто щетиной, лежащие на коленях руки стиснуты в кулаки.

— Папа…

Брайан мгновенно проснулся и увидел, что дочь смотрит на него огромными испуганными глазами. У него сдавило горло, снова навернулись обжигающие слезы, но Брайан переборол их.

— Эмма!

Он сел на край кровати, прижавшись лицом к ее шее. Девочка попыталась обнять его. Тяжесть гипсовой повязки давила на руку, и от этого мгновенно вернулся страх, в голове сухо щелкнуло, опять возникла та же пронзительная боль.

Это был не сон, а раз все произошло в действительности, значит, и остальное…

— Где Даррен?

«Конечно, она спросила о нем в первую очередь», — обреченно подумал Брайан и с силой зажмурился. Как ей ответить? Как сказать то, чего еще не понял и во что еще не поверил сам? Она же ребенок, теперь его единственный ребенок.

— Эмма. — Он поцеловал дочь в щеку, висок, лоб, словно это могло ослабить их общую боль, и взял ее за руку. — Помнишь, я рассказывал тебе про ангелов, которые живут на небе?

— Они летают, играют, поют и никогда не ссорятся друг с другом.

Да, он поступил мудро, сочинив прекрасную сказку.

— Правильно. Иногда некоторые люди превращаются в ангелов. — Брайан прислушался к себе и обнаружил, что католическая вера тяжелым грузом давит на него. — Иногда бог очень любит этих людей, поэтому хочет, чтобы они поднялись к нему на небо. Даррен сейчас стал таким ангелом, он… на небе.

— Нет. — Эмма отпрянула от отца — впервые с тех пор, как три года назад выползла из-под грязного умывальника. — Я не хочу, чтобы он был ангелом.

— И я тоже.

— Скажи богу, чтобы вернул его, — решительно потребовала девочка. — Сейчас же.

— Не могу. — По щекам Брайана потекли слезы. — Он ушел, Эмма.

— Тогда я тоже отправлюсь на небо и буду заботиться о нем.

— Нет. — Страх высушил слезы, пальцы с силой сдавили Эмме плечи. — Нет, ты этого не сделаешь. Ты нужна мне, Эмма. Я не могу вернуть Даррена, но тебя я не отдам.

— Ненавижу бога! — с сухими глазами, переполненная яростью, выкрикнула девочка.

«И я тоже, — подумал Брайан, крепче прижимая ее к себе. — И я тоже».

В ночь убийства в доме Макавоев перебывало больше ста человек. Блокнот лейтенанта заполнился именами, примечаниями, впечатлениями, но это нисколько не приблизило Лу к раскрытию преступления. Окно и дверь в спальне мальчика были открыты, хотя няня твердила, что, уложив ребенка спать, закрыла окно. Даже заперла. Однако следов взлома не было.

Под окном полиция обнаружила отпечатки мужских ботинок, 11-й размер. Однако на земле не видно никаких следов от лестницы, никаких следов веревки на подоконнике.

Няня тоже не в состоянии помочь. Она проснулась, когда почувствовала на лице чью-то руку. Потом ей завязали глаза, воткнули в рот кляп и связали. За две встречи с лейтенантом Элис изменила свои показания по поводу времени происшествия с тридцати минут первого на два часа. Она находилась в конце списка подозреваемых, но тем не менее Лу затребовал сведения о ее прошлом.

Теперь ему предстояло встретиться с Беверли Макавой. Он постоянно откладывал разговор, особенно после изучения снимков маленького Даррена Макавоя, сделанных полицейскими экспертами.

— Постарайтесь как можно быстрее, — сказал врач. — Ей Дали легкое успокоительное, но рассудок ее ясен. Вероятно, Даже слишком ясен.

— Я не причиню ей больших страданий, чем она уже перенесла.

«А можно ли вообще теперь причинить ей большие страдания?» подумал Лу, не в силах избавиться от образа мальчика, стоящего у него перед глазами.

— Я должен поговорить и с девочкой. Она в состоянии отвечать?

— Не знаю, будет ли она говорить с вами. Она еще не сказала и двух слов никому, кроме отца.

Кивнув, Лу шагнул в палату. Хотя глаза сидящей в кровати женщины были открыты, ее взгляд не остановился на лейтенанте. Она казалась очень маленькой и слишком молодой, чтобы иметь ребенка, не говоря уже о том, чтобы потерять его. Рядом сидел Брайан с небритым серым лицом, с распухшими и покрасневшими от горя и слез глазами. Но в его взгляде Лу увидел что-то еще. Ярость.

— Сожалею, что вынужден побеспокоить вас.

— Врач предупредил о вашем приходе. — Брайан не встал, не предложил стул. Только продолжал смотреть перед собой. — Вы знаете, кто это сделал?