Шрифт:
– Сядь! – приказала Ева. – И молчи.
– Есть, сэр. – Пибоди села и замолчала, но взглянула на Рорка с сочувствием. Затем она изо всех сил постаралась стать слепой, глухой и невидимой.
– Я тебя просила давать мне разрешение на проезд сюда? – начала Ева. – Я просила тебя приходить и вмешиваться в мой разговор с Ламоном? Я занимаюсь расследованием, чреватым выходом на федеральный уровень, расследованием, которое федералы хотели бы выдернуть из-под меня… – Она подошла к Рорку и ткнула его пальцем в плечо: – Я не хочу, чтобы твое имя фигурировало в моих отчетах чаще, чем это необходимо!
– Боже, как я люблю, когда ты ворчишь на меня, – улыбнулся Рорк. – Не останавливайся.
– Это не шутки! Терпеть не могу, когда ты вмешиваешься в мои дела!
Смешинки исчезли из глаз Рорка, его взгляд стал мрачным и напряженным.
– Это мое предприятие – так же как и отель, где вчера погибли люди, – негромко произнес он. – И если выясняется, что кто-то из моих сотрудников каким-то образом связан с этим происшествием, то это дело не менее мое, чем твое, лейтенант. Надеюсь, понятно?
– Ты не должен винить себя в том, что произошло.
– Если я скажу то же самое тебе, ты меня послушаешься?
Ева какое-то время молча смотрела на него. Он был прав, как всегда, прав, а она снова повела себя, как девчонка.
– Ты допрашивал Ламона? – спросила она наконец, стараясь не терять чувства собственного достоинства.
– Я думал, ты обо мне лучшего мнения. Утром я перепланировал день, потом распорядился, чтобы тебя пропустили, и удостоверился, что Ламон в это время будет в лаборатории. Я его еще не вызывал – знал, что сначала тебе понадобится чуть-чуть поругаться со мной.
«Раз он считает меня настолько предсказуемой, – подумала Ева, – нужно срочно восстановить равенство».
– Пока не пришел Ламон, я, пожалуй, выпью кофе, – заявила она.
Рорк усмехнулся. Проходя мимо Евы, он быстро погладил ее по голове.
Ева опустилась на стул и хмуро взглянула на Пибоди:
– Ну, что ты смотришь?
– Нет, ничего, сэр, – Пибоди отвела взгляд.
Она всегда любила смотреть на них, когда они вместе, и считала, что это очень поучительный пример. Правда, иногда их взаимоотношения были похожи на перетягивание каната, но надо было видеть, как эти двое смотрят друг на друга, когда они в согласии. Пибоди раньше не представляла себе, что может существовать такая тесная взаимосвязь, такое взаимопереплетение, когда простое прикосновение к волосам являло собой несомненное выражение любви.
Пибоди вздохнула. Поставив перед ней кофе, Рорк положил ей руку на плечо:
– Устала?
Пибоди почувствовала приятный прилив тепла и даже легкого влечения, как это было каждый раз, когда она смотрела на него.
– Тяжелый вечерок, – сказала она и уткнулась в чашку с кофе.
Рорк легонько стиснул ее плечи, что заставило сердце Пибоди пуститься вскачь, и вернулся к Еве.
– Ламон сейчас придет. Мне бы хотелось поприсутствовать при твоей беседе с ним и… – Рорк поднял руку. – И прежде чем ты скажешь мне, что я не должен находиться здесь во время официального допроса, я напоминаю: дело не только в том, что я являюсь работодателем этого человека. Просто я знаю его уже несколько лет и лучше увижу, когда он начнет лгать.
Ева постучала пальцами по столу. Ей был очень хорошо знаком этот его взгляд – холодный, загадочный, внимательный. Рорк был способен подмечать каждую мелочь не хуже опытного полицейского, съевшего собаку на допросах.
– Хорошо, но только наблюдай, не больше того. Не задавай ему вопросов и не комментируй его ответы, если я не попрошу.
– Согласен. Тебя отпустили в Мэн?
– Мы полетим сразу, как закончим допрос. Ближайшим рейсом.
– У меня стоит самолет в аэропорту. Берите его.
– Мы полетим рейсовым, – повторила Ева, как только увидела, что Пибоди вскинула голову и в ее глазах вспыхнула надежда, словно у щеночка, который учуял запах материнского молока.
– Не упрямься, – мягко сказал Рорк. – На моем самолете вы доберетесь в два раза быстрее. И еще успеете выловить пару лобстеров нам на ужин.
«Жирно будет», – вертелось у Евы на языке, но ее остановил стук в дверь.
– Итак, начинаем, – сказал Рорк. – Войдите!
Ламон оказался круглолицым улыбчивым мужчиной с живыми голубыми глазами. На подбородке его красовалась татуировка в виде горящей стрелы, которая появилась, видимо, уже после того, как было сделано идентификационное фото. Волосы он тоже отрастил позже, и они спускались витыми локонами к подбородку, придавая лицу подобие ангельского лика. Все это несколько удивило Еву: на фотографии он показался ей весьма консервативным молодым человеком.
На Ламоне был рабочий белый халат, трубовидные черные брюки и довольно дорогие ботинки индивидуального пошива, подобные тем, какие мог позволить себе разве что богач Рорк.
Ламон вежливо посмотрел на Еву, немного задержал изучающий взгляд на полицейской форме Пибоди, затем обратился к Рорку:
– Вызывали меня? – В его голосе прозвучал едва уловимый оттенок французской интонации.
Рорк не поднялся и не показал Ламону на стул, давая понять, что в данном случае главенствующее положение не у него.