— Вернули к жизни и к основной деятельности, — не удержалась Вера. — А он вам — лифт, телевизор и аквариум.

— Так вы знаете, — немножко разочаровалась медсестра. — Ну да, второй год легенды ходят… Хотя телевизоры, аквариумы, мебель — это уже другие. А он — лифт, да. И ремонт почти полный. А главное — рентген, УЗИ, инструменты по спецзаказу, три компьютера… Что еще? По мелочи чего-то, я уж не помню. Мы тогда обалдели просто, никто поверить не мог. И каждый год в юбилей — это когда операцию делали, — обязательно чего-нибудь присылает. В первый раз — мобильники всему медперсоналу, даже нянечкам, а в этом году кондиционеры привезли, в обеих операционных поставили, и еще два — в общем отделении. А в платном отделении у нас почти все — от пациентов. Контингент денежный. А среди этого контингента процент травматизма очень высокий.

— А крышу чинят пацаны безденежные, — печально сказала Вера. — А стены красят родственники больного.

— Мы разве просили? — обиделась медсестра. — Да и они у нас ничего не спрашивали. Просто пришли, повесили люльки — и давай кистями махать. Мы сначала даже подумали, что плановый ремонт… А за материалы мы им выплатить решили. Из спонсорской кассы. Нам ведь и живыми деньгами иногда… ой, что это я вас задерживаю… Заболталась совсем, извините… Так вы к кому пришли?

Вера наобум открыла блокнот, перелистала пару страничек, исписанных тёзкиным почерком, и сказала официальным голосом:

— Сотников. Александр… э-э… Дмитриевич. Седьмая палата. Как он сейчас?

— Седьмая — это платная, — тут же успокоилась медсестра. — Сотников лёгкий, к нам его и не обязательно было, да брат настоял. Брат очень о нем беспокоится. Мнительный. Наверное, это брат вас вызвал, да?

— Нет, не брат, — ответила Вера честно. — Он сам.

— Странно, — не поверила медсестра правде. Как всегда все не верили. — Он-то как раз совсем не мнительный. Его даже специально пугать пришлось, чтобы раньше времени не вскакивал. Пойдемте, покажу, где тут у нас платные.

Наверное, она специально шла каким-то кружным путем, чтобы показать Вере как можно больше чудес в своем чудесном отделении. Посмотреть и правда было на что, даже общие, бесплатные палаты разительно отличались от тех, которые Вера видела во время практики в других больницах. Если у них здесь в общих такое благолепие, то, что же в платных? В другое время она с удовольствием походила бы за гордящейся своим отделением медсестрой, послушала бы ее радостную скороговорку, но до дежурства на телефоне оставалось уже чуть больше часа, и Вера начала раздражаться. Хотя чего раздражаться — то? Если честно, она же сначала сама время тянула…

— Кира Вячеславовна! — вдруг позвал из глубины «общего» отделения жалобный голос. — Кира Вячеславовна… Больно…

Медсестра остановилась, оглянулась, сказала негромко, болезненно морщась и вздыхая:

— Иван Семеныч … Бомж… Вот бедолага… поправляется уже, а идти некуда. Боится, что скоро выгоним. Симулирует все время. Анальгетики просит. Не нужно ему, боится просто. Я уж ему витамины колю, чтоб поверил, успокоился. А может, фантомные боли. Как вы думаете, сделать ему укол? Или уж лучше просто поговорить… Чайку с ним попить, что ли? А то ведь не отвяжется, так и будет хвостом ходить. Или плакать начнет. А то еще ругается иногда.

— Не мешает он вам? — спросила Вера равнодушно, присматриваясь к расхристанной фигуре в конце коридора. — От работы не отрывает?

Медсестру ее непрофессиональные вопросы явно удивили.

— Да ведь он — тоже моя работа, — холодновато сказала она. — Вам вот сюда, за дверь — и налево, четвертая дверь по коридору. Найдете сами? Пойду, Иван Семеныча успокою. Хоть и симулянт, а ему-то, может, хуже, чем другим, которые не симулянты.

И раздражение Веры мгновенно прошло.

— Удачи вам, — пожелала она вдогонку разговорчивой Кире Вячеславне, торопящейся к своей работе, к бомжу и симулянту Ивану Семеновичу.

В коридоре платного отделения было почти все то же самое, что и в бесплатном, только в закутке слева от входа сидела за столом молоденькая медсестренка и говорила по телефону, а в конце коридора, у самой последней двери, два туловища развалились в мягких креслах. Совершенно недвусмысленные туловища. Медсестренка увидела Веру, оторвалась от телефона и тревожно спросила:

— Вы к Коновалову?

— К Сотникову, — официальным голосом сказала Вера. — Почему он под охраной? Меня не поставили в известность. В чем дело?

— Нет, нет, — торопливо ответила медсестренка, высунулась из своего закутка и помахала туловищам рукой. — Сотников в седьмой, у него никакой охраны… У него сейчас посетитель.

— Не имеет значения, — равнодушно буркнула Вера, повернулась и пошла к седьмой палате.

Идти ей расхотелось. И так-то она себя пинками сюда загнала, всю дорогу перед каждым столбом тормозила, чтобы момент встречи оттянуть, потому что совершенно не представляла, зачем она сюда идет, и что скажет, когда увидит этого Сашку, и что он скажет ей… А тут еще посетитель какой-то. Посетитель имел значение.