Кто-то нанял его, чтобы он похитил ее. Кто-то очень влиятельный. Кто-то, кто вхож в королевский двор, кто слышал разговоры о предательстве, вероятнее всего. Только кто-то облеченный властью мог знать так много о ней. Может быть, в лондонском доме бабушки был шпион. Что бы там ни было, она должна выгородить бабушку. Этот влиятельный человек может подумать, что ее отец тоже состоял в заговоре.

Она попыталась пошевелить плечами, боль в левом усилилась. Движение причинило острую боль, которая передалась через спину на грудь, поэтому она прижала левую руку ближе к груди и распростерлась на земле. Боль посылала ослепительные вспышки, отдававшиеся в глазном дне. Закусив нижнюю губу, она убеждала себя, что не должна становиться жертвой игры Саважа.

Шло время, боль в плече не угасала, но в конце концов Теа задремала. Странный сон принес ей небольшой отдых — ей снилось, что за ней гонится черный жеребец с красными глазами, молотя копытами землю. Она ощущала запах его пота, когда он вздымался над ней, становясь на дыбы над ее распростертым телом.

С криком она проснулась. Ее грудь вздымалась, вновь пробудилась боль. И хотя она дрожала, струйки пота сочились по ее лицу и шее. Теа села, прислонившись к приставной лестнице. Уткнувшись лицом в рукав, она позволила себе разрыдаться. Ее собственный плач, тьма, которая лишала ее какого-то утешения, усилили ощущение горя и одиночества.

Кончив рыдать, она попыталась отвлечь себя воспоминаниями — яркие детские воспоминания о жарком летнем дне, когда она гуляла с отцом и матерью, бегала, разгоняя жуков и бабочек. Позже, когда она стала старше, ее раздражало, что отец не обращает на нее внимание, больше разговаривает с лошадьми и цветами, чем с ней.

Бабушка, которая обожала вращаться в высшем свете и преуспевала в этом, пока старая королева Мария была у власти. Бабушка с посеребренными сединой волосами, которую не заботило ничто, кроме престижа семьи. Бабушка, которая однажды пришла и потребовала, чтобы Теа отправилась во Францию, а сама она росла при легендарном дворе Генриха II и Екатерины Медичи. Бабушка, которая, не замечая ее слез, оставила ее на палубе корабля, рыдающую, схватившуюся за руку старой гувернантки.

Она тянулась к бабушке, когда корабль заскользил от пристани. Она удалялась от берега, от дома, и тут корабль исчез. Вдруг она снова очутилась в кромешной тьме. Она начала слепо ощупывать пространство вокруг себя, но ее руки натыкались на пустоту. Потом она услышала фырканье, стук копыт по камню и увидела вспышку.

Напротив нее в темноте появились очертания чего-то, сверкнули красные глаза, возникла морда с огромными лязгающими зубами. Она закричала, когда черный жеребец поднялся над ней на задних ногах. Она метнулась в сторону, спасаясь от нависших копыт. Отпрыгнув, она заметила, что красные глаза сверкнули белой вспышкой и превратились в темно-голубые. У нее перехватило дыхание. Она взмахнула руками и упала назад, в темноту.

Дерри оперся на разбитый каменный подоконник наверху Вороньей башни. Снова заходило солнце, и он слышал крики воронов, круживших над крышей и садившихся на обнажившиеся балки. Вокруг себя он видел лишь одни верхушки деревьев. Пенистые, светло-зеленые облака листьев качались на ветру и хлестали угрюмую, темную зелень дубов. Ветки царапали округленные каменные стены башни.

Внизу он видел остатки деревянного моста, часть картины, которая кончалась внезапно в проломе, не достигнув башни. Шагнув вперед, Дерри поднял обломок камня со стены и бросил его на мост. Камень ударился о мост, раздался хруст и камень упал на землю.

— Вы снова здесь.

Дерри обернулся, наполовину обнажив шпагу, прежде чем узнал голос Стабба. Он отвернулся и снова оглядел лес. Солнце уже опустилось за деревья.

— Не тратьте понапрасну время, — сказал Стабб, протягивая миску с едой. — Мы все знаем, что у вас не было выбора. Другие страдали гораздо больше. Она не понимает, что ей еще повезло. Возьмите, я принес вам ужин.

— Я не хочу есть.

— Вы не хотели есть и прошлой ночью, и позавчера. Вам надо больше есть. То, что она не получает пищу, не означает, что вам тоже надо морить себя голодом.

— Я ем, когда мне хочется, а теперь оставь меня.

Он отошел от Стабба, обогнул дыру на полу и сел на краю пролома в стене величиной с трех мужчин. Песок и камни посыпались из-под него и упали в беспорядке наружу. Стабб подошел к нему.

— Подумайте, милорд, прошло уже три дня. Вы не можете…

Дерри услышал свой собственный крик:

— Придержи свой язык!

Схватившись руками за кромку стены, он не поворачивался к Стаббу.

— Я знаю, сколько прошло времени. Клянусь своей душой, я знаю это с точностью до минуты.

— Ну, в этом совсем нет необходимости.

Соскочив со своего насеста, Дерри начал наступать на Стабба. Мужчина отошел назад к лестнице, но Дерри продолжал идти на него.

— Сначала она не поверит, что я оставил ее там умирать. Она попытается выбраться, может быть, повредит себе что-нибудь. Потом начнется ожидание, когда вокруг нее сгустятся страхи, потом ее одолеет чувство голода, потом опять ужас. После этого боль, тошнота, кошмары, и так до тех пор, пока ты не сможешь сказать определенно, бодрствуешь ли ты или спишь.