Джанни Родари
Десять килограммов Луны
Пер. с итал.
– Л.Вершинин.
Помню ли я, когда люди высадились на Луне? Еще бы. Отлично помню. Примерно месяц спустя в дверь моей квартиры позвонили. Я открыл, на пороге, нервно потирая руки, стоял комендаторе Дзиппи.
Вбежав в комнату, он крикнул:
– Я по важному делу!
И плюхнулся на диван. Комендаторе Дзиппи весил добрых девяносто килограммов, и пружины дивана жалобно скрипнули под тяжестью его тела.
– Рассказывайте же!
– горя нетерпением, воскликнул я.
– Грандиозное дело! Величайшая сделка в истории! Сколько книг в вашей библиотеке? Две тысячи? Считайте, что у вас в кармане две тысячи пачек ассигнаций по десять тысяч лир каждая. Я сразу же вспомнил о вас - не только потому, что вы мой сосед и одолжили мне термометр, когда сын заболел гриппом, но и потому, что вы человек умный, рассудительный. А это дело - только для людей рас-су-ди-тельных. Дуракам вход воспрещен - ясно?
– Долго вы будете поджаривать меня на горящих углях, комендаторе? Я и так сгораю от нетерпения. Говорите же, я слушаю.
Комендаторе Дзиппи встал, с таинственным видом осмотрелся вокруг, заглянул под письменный стол, проверяя, не прячется ли там кто-нибудь, потом зачем-то подошел к окну. Я живу на четвертом этаже многоэтажного дома, и за многие годы в мое окно лишь однажды залетела канарейка, которую я попмал и тут же торжественно вручил консьержке.
Наконец комендаторе Дзиппи снова устроился на диване и с тысячами предосторожностей извлек из кармана маленький пакет, завернутый в грубую серую бумагу и перевязанный шпагатом.
– Я потому завернул его в такую бумагу, - объяснил он, - чтобы другие подумали, будто это колбаса или сосиски. А знаете, что в нем на самом деле?
– Нет, комендаторе, но жажду узнать.
– Так вот, глядите. А уж потом сами решайте, как поступать. Вы ведь человек рас-су-ди-тель-ный!
В пакете лежал кусок не то мела, не то глины величиной с кулак. Я хотел рассмотреть получше, но комендаторе выхватил его и поспешно спрятал в карман.
– Ну как, посмотрели?
– Нет.
– Как это, у вас что - глаз нет?
– Будем считать, что я видел, но ничего не понял.
– Жаль. Я думал, что человек умный и рас-суди-тель-ный не нуждается в объяснениях. Знайте же. То, что вы сейчас держали в руках, мой дорогой друг, не что иное, как... лунный камень!
При этих словах он невольно повысил голос. Но тут же испугался и грозно приказал мне:
– Тс-с-с! Бога ради никому ни слова! Мы обязаны сохранить все в тайне. Я получил камень от одного верного друга, двоюродного брата старшей сестры жены полковника Проппи.
– Того самого, что побывал на Луне?!
– От него лично. Вернее, от двоюродного брата его старшей сестры...
– Я уже понял.
– Короче говоря, Проппи привез десять килограммов лунных камней. И он готов продать всю партию за вполне скромную сумму. Вы, конечно, понимаете, что в столь деликатном деле он не может обойтись без посредника.
– Я понимаю, но вот какой нам прок от этих камней, мне пока неясно.
– Увы, я вынужден констатировать, что вы не только слепы, но и лишены воображения. Вам приходилось когда-нибудь бывать в Пизе?
Признаться, вопрос Дзиппи застал меня врасплох. Я никогда не был в Пизе и потому счел за благо промолчать.
– Видели вы хоть раз, - наступал на меня комендаторе Дзиппи, - с какой жадностью набрасываются туристы на сувениры падающей башни? Бешеные деньги за них платят! А ведь эти поделки гроша ломаного не стоят. Так вот, представьте себе, что произойдет, когда мы начнем продавать лунные сувениры (слово "сувенир" он произнес грассируя, на французский манер). Маленькие лунные серпы весом в два-три грамма, сделанные из подлинного лунного камня, с гарантией...
– С гарантией двоюродной сестры старшего брата...
– Вы к тому же еще и невнимательны - двоюродного брата старшей сестры... Вот, посмотрите, это заявление профессора Роуна, английского астронома с мировым именем. Он торжественно удостоверяет, что камень был обнаружен на поверхности Луны. А это письмо американского геолога Брена... Ну, а это декларация профессора Липпи. И все эти знаменитости в один голос заявляют, что речь идет о кусках лунной породы.
Комендаторе стал лихорадочно выкладывать бесчисленные пакетики с сургучными печатями. Затем снова распихал их по карманам, торжествующе поглядел на меня и выпалил на едином дыхании: