Я знал эту безобидную старушку и удивился. Грузинов пояснил: у Анатолия большие расходы на семью, и ему нужно издаваться и издаваться.

Чем же отличался четвертый номер "Гостиницы" от прежних номеров? Раньше в журнале печатались стихи Есенина, его письма из-за границы, помещались рисунки Г. Якулова, братьев Г. и В. Стенберг, стихи Николая Эрдмана, статья потемкинца Константина Фельдмана, письмо из Парижа художника Ф. Леже, новеллы С. Кржижановского, стихи и статьи Рюрика Ивнева, Вадима Шершеневича, Вл. Соколова и др. А в четвертом номере были помещены портреты всех имажинистов, кроме Г. Якулова, братьев Эрдман и моего. В этом смысле журнал напоминал иллюстрированный прейскурант или журнал мод. Тем более что Анатолий снялся в цилиндре, Вадим со своей собакой на руках и т. п. Я до сих пор не понимаю, что случилось с Мариенгофом? Почему он не взял рисунков у Г. Якулова, у братьев Стенберг, почему поместил старую статью журналиста Б. Глубоковского, портреты имажинистов? Я не считал и не считаю Анатолия легкомысленным, и не мог же он ради того, чтобы показать, как он красив в цилиндре, напечатать всю эту галерею. Конечно, четвертый номер "Гостиницы" был более чем неудачный. А затем я же показывал Анатолию записку Есенина о том, что он, Сергей, отказывается участвовать в "Гостинице". Однако в четвертом номере помещено такое объявление:

"1 сентября с/г.

ВОЛЬНОДУМЕЦ

10 печ. листов No 1. Роман, драма, поэмы, философия, теория: поэтика, живопись, музыка, театр: Россия, Зап. Европа, Америка, 30 репродукций.

Редактор: коллегия имажинистов".

Если бы это было сделано по желанию Есенина, это одно. Но Сергей к этому объявлению не имел ни {228} малейшего отношения. Разумеется, он пришел в негодование, и это не замедлило сказаться.

Я сидел в комнате президиума Союза поэтов. Вдруг дверь в треском распахнулась настежь, и на пороге возник Есенин.

– Тебя мне и нужно,- сказал он сердито. Потом сел и спросил, глядя на меня в упор: - Читал "Гостиницу"?

– Читал, Сережа! Очень плохой номер! Есенин вынул из бокового кармана письмо и положил передо мной. На конверте красными буквами было напечатано: "Секретарю "Ассоциации" имярек". Я знал, что Сергей прибегает к чернилам красного цвета, когда пишет важные, решающие письма.

– Надо созвать правление "Ассоциации" и огласить это письмо,- сказал он.

– А когда созвать?

– Это уж твоя забота.

– Разве ты не будешь председательствовать?

– Нет! Я занят "Вольнодумцем"

– У меня могут быть к тебе вопросы. Разреши, я прочту письмо при тебе?

Подумав, он согласился.

Вот содержание этого письма:

"Всякое заимствование чужого названия или чужого образа наз. заимствованием открыто. То, что выдается в литературе за свое, наз. в литературе плагиатом.

Я очень рад, что мы разошлись. Но где у Вас задница, где голова понять трудно. Неужели вы не додумались (когда я Вас вообще игнорировал за этот год), что не желал работать с Вами и уступил Вам, как дурак.

То, что было названо не мной одним, а многими из нас. Уберите с Ваших дел общее название "Ассоциация вольнодумцев", живите и богатейте, чтоб нам не встречаться и не ссориться.

С. Есенин

24VIII-24."

С. Есенин. Собр. соч. Изд. б-ки "Огонек", т. 3, стр. 268.

– Ты хочешь ликвидировать "Ассоциацию"?
– спросил я.

– Да!

– А как же "Вольнодумец"?

– Он будет выходить под маркой Госиздата!

{229}

– Ну, хорошо. Я созову членов "Ассоциации". Ведь среди них будет Мейерхольд!

– Всеволоду я предложил . вести в "Вольнодумце." театральный отдел.

– Тем более ему будет неприятно слушать такое письмо. Да и остальным. Ведь ты же пригласил три месяца назад всех имажинистов в сотрудники "Вольнодумца".

– Кроме Мариенгофа.

– "Ассоциацию" можно ликвидировать гораздо проще.

– А как?

Я сказал, что "Стойло Пегаса" закрывается. "Орден имажинистов" собирается открыть новое литературное кафе. Естественно, оно не будет работать под маркой "Ассоциации", и она сама собой отомрет.

Мое соображение Сергею понравилось, он потрепал мои волосы и засмеялся:

– Голова!

– Возьми письмо назад!

– Нет! Если не выйдет, придется огласить. Я сказал, что левое крыло взяло верх, а правое без него, Есенина, сойдет на нет. Печататься я могу под маркой Союза поэтов. Кроме того, получаю здесь зарплату, как заведующий клубом. Выступать тоже могу здесь. Потом у меня зачеты, экзамены. Просто сейчас нет смысла и желания оставаться в "Ордене"...

– Ты мне друг или враг?
– резко спросил Есенин.- Что бы ни случилось, оставайся до последнего дыхания "Ордена"...

Мы решили зарегистрировать "Орден имажинистов" как юридическое лицо. Осуществляя это постановление, я столкнулся в учреждениях с возражением: "Что такое "Орден"? При чем здесь литература? После долгих согласований остановились на названии; "Общество имажинистов". Устав "Общества" был утвержден, появилась круглая печать, штамп. Потом избрали членов правления "Общества", председателем Рюрика Ивнева. Пытались в члены правления (пять человек) избрать Грузинова, но он сделал самоотвод: работает в издательстве "Сегодня" и по горло занят. Мне пришлось снова взять на себя секретарские заботы.