Прошло немало времени, прежде чем Эльжбета поднялась и улыбнулась ему той кроткой ангельской улыбкой, которая сразу же запечатлелась в его сердце.

–  Прошу простить меня, я заставила вас ждать, - еле слышно проговорила она. - Мне неспокойно последнее время, тяжелые предчувствия теснят душу... Мы так долго не могли увидеться, у вас ведь найдется для меня свободная минута?.. Или вы спешите?..

–  Нет-нет, - ответил Азриэль и сел, ощущая сильное сердцебиение и дрожь во всех членах.

Постель под зеленым балдахином слепила белизной простынь и подушек.

–  Как ваша работа?.. Довольны вы ею?.. - спросила Эльжбета. - Каждую весну мы нанимали для Ганбаля человек сорок женщин для сбора разных трав. Вы тоже будете собирать их по весне?..

–  Скорее всего нет, баронесса, - помолчав, ответил Азриэль.

–  Вот как?! - удивилась она.

Азриэль молчал. Он чувствовал, что и Эльжбета вела этот разговор вовсе не для того, чтобы узнать, будет ли он собирать травы. Она сидела как на иголках, ее темно-синие глаза тронула густая поволока, и лишь врожденный этикет не позволял ей броситься тотчас же в его объятия.

–  Так жарко почему-то!.. - пробормотала она. - Щеки горят! - она встала, подошла к окну, и он поднялся со скамейки, подошел к ней, обнял ее за плечи. Она вздрогнула, прижалась к нему и шумно задышала, закрыв глаза.

"Может быть, это пройдет, - подумал он, - и я излечусь от этого нервного недуга?.."

Но болезнь не прошла. Она сильнее разгоралась день ото дня, и Азриэль снова забросил свои опыты. Он целые дни пропадал с баронессой. Они выезжали в зимний лес, целовались на морозе и возвращались в замок к обеду.

Раньше Азризль столовался на кухне, вместе со слугами, теперь стал обедать с баронессой за дубовым столом в большой зале, стены которой украшали ковры с изображением невиданных деревьев и животных, а во время обеда музыканты услаждали слух пением и игрой на лютне. Прислуживал за столом сенешаль барона, старик Бергер, он даже не удивился, увидев однажды на столом Азриэля. Зато камергер Винзенштайн, ведавший комнатами замка и домашней утварью, проявил немало любопытства к неожиданному фавориту, явно невзлюбив его.

Почти неделю Азриэль не обращал внимание на ядовитые реплики камергера, пока тот впрямую не стал его шантажировать.

–  Каждый месяц в замок прибывает гонец с посланием барона и отвозит обратно письмо баронессы, - многозначительно выговаривал Азриэлю толстый Винзенштайн. - И в один прекрасный день барон может получить письмо от своего верного слуги, который сообщит ему, что новый доктор большую часть своего времени проводит в спальне баронессы... - сказав эти слова, Винзенштайн расплылся в наглой улыбочке, полагая, что сумел нагнать страху на бедного докторишку.

Наутро Винзенштайн отдал Богу свою душу. В замке недолго скорбели о его смерти. Эльжбета нашла нового камергера, который по многим вопросам советовался и с Азриэлем.

Казалось, все пошло по-прежнему, как вдруг через неделю после смерти Винзенштайна в замок нагрянул сам барон.

Он отсутствовал три года, и его приезд застал врасплох Эльжбету и Азризля. Их любовь окрепла, они жили счастливо и спокойно. Азриэль даже вернулся к своим опытам, а баронессу перестал мучить страх за свое грехопадение. Она уверовала, что сам Бог отворил для нее врата великой любви, оказавшейся сильнее супружеских оков. Это объяснение успокоило ее душу, и она открыла для себя новый сад наслаждений - тенистый, без яркого солнца, счастливый и томительный, как само блаженство.

И вдруг под утро глухие удары в ворота, резкий звук походной трубы, ржание коней, бранные выкрики и двадцать всадников вместе с бароном Генрихом Оттенгеймом ворвались в замок, чтобы отдохнуть от смертельных схваток. Роман с баронессой протекал на глазах у слуг, и кто мог поручиться за то, что не найдется гнусный доброхот, сберегавший честь хозяина более чем свою. Вот уж выйдет тогда потеха озверевшим от крови и смертей рыцарям...

Эльжбета сама предложила ему бежать, но куда?.. Стояла суровая зима. Исчезновение Азриэля тотчас обнаружится, и вся эта оголтелая банда бросится на его розыски, да и к тому же он не может все бросить и скрыться. Эликсир важнее, чем страхи из-за встречи с бароном...

Днем во время обеденного пиршества Эльжбета представила Азриэля мужу и его спутникам. Барон оглядел Креукса, спросил о Ганбале и, выслушав весть о его кончине, хмуро покачал головой, ни на минуту не прекращая обгладывания куропатки и обильных винных возлияний. Судя по тому равнодушию, какое проявил барон к Азриэлю, гадкие слухи еще не успели достичь его ушей. Внезапная смерть Винзенштайна, превращение дога в щенка, а старого мерина в жеребенка, видимо, нагнали немалый страх на обитателей замка, и пока он действовал. Пока...