«А ты?» – дядюшка Вернон со злостью покосился на Гарри.

«Я буду сидеть у себя в спальне, не буду шуметь и буду делать вид, что меня здесь нет», – мрачно повторил Гарри.

«Именно так. Кроме того, мы должны постараться сделать за ужином несколько сильных комплиментов. Есть идеи, Петуния?»

«Вернон сказал мне, что вы замечательно играете в гольф, мистер Мейсон… Скажите, где вы покупаете ваши платья, миссис Мейсон…»

«Отлично. Дадли?»

«Как насчет такого – „Нам в школе надо было написать сочинение о том, кто наш герой. Я написал о Вас, мистер Мейсон“. Это было уже чересчур как для тетушки Петунии, так и для Гарри. Тетушка разрыдалась и обняла сына, а Гарри нырнул под стол, чтобы они не увидели, как он хохочет.

«А ты, парень?» Гарри, выпрямляясь, сделал усилие, чтобы сдержать смех.

«Я буду у себя в спальне, не буду шуметь, и буду делать вид, что меня там нет».

«Именно так, там ты и будешь, – с ударением подтвердил дядюшка Вернон. – Мейсоны о тебе не знают, и узнать не должны. Когда ужин закончится, ты, Петуния, пойдешь с миссис Мейсон обратно в гостиную выпить чашечку кофе, а я заведу речь о свёрлах. Если мне повезёт, я подпишу контракт и поставлю печать ещё до десятичасовых новостей. А завтра в это же время мы отправимся за покупками, чтобы поехать на Майорку».

Гарри это волновало мало. Он не думал, что на Майорке Десли станут обращаться с ним лучше, чем дома.

«Прекрасно, я еду в город, чтобы забрать смокинги для себя и Дадли. А ты, – рявкнул он на Гарри, – не мешай своей тёте, пока она наводит порядок». Гарри вышел через заднюю дверь. Стоял чудесный, солнечный день. Он пересёк лужайку, плюхнулся на садовую скамейку и стал напевать себе под нос:

«С днём рожденья меня… С днём рожденья меня…» Без открыток, без подарков, да ещё и вечер провести, притворяясь, что тебя и в помине нет. Он удручённо посмотрел на изгородь. Ему никогда ещё не было так одиноко. Больше, чем по чему бы то ни было в Хогвартсе, даже больше, чем по игре в квиддитч, Гарри скучал по лучшим своим друзьям Рону Висли и Эрмионе Грангер.

Но они, похоже, совсем по нему не скучали. Никто из них за всё лето ему так и не написал, хотя Рон и обещал пригласить Гарри в гости.

Бессчётное число раз Гарри почти уже решался открыть с помощью магии клетку и отправить Хедвиг с письмом к Рону и Эрмионе, но это не стоило риска. Начинающим волшебникам не разрешалось использовать магию за пределами школы. Гарри не сказал об этом Десли; он знал, что только страх перед превращением в навозных жуков мешает им запереть его в чулане вместе с волшебной палочкой и метлой. Первое время Гарри наслаждался тем, что бормотал себе под нос бессмысленные слова и смотрел, как Дадли вылетает из комнаты со всей скоростью, на которую были способны его жирные ноги. Но долгое молчание Рона и Эрмионы заставили Гарри почувствовать себя отрезанным от волшебного мира настолько, что даже издевательства над Дадли утратили свою привлекательность – а сегодня Рон и Эрмиона забыли и о его дне рождения.

Чего бы только он ни отдал за письмецо из Хогвартса! За письмо от любого мага или колдуньи. Он был бы почти рад увидеть даже своего злейшего врага Драко Малфоя, только бы убедиться, что всё это был не сон…

Нельзя сказать, чтобы учёба в Хогвартсе была сплошным весельем. В самом конце последнего семестра Гарри встретился лицом к лицу ни с кем иным, как с Лордом Волдемортом собственной персоной. Волдеморт, может, и был теперь лишь тенью своего былого Я, но он был всё ещё жутким, всё ещё хитрым, всё ещё полным решимости вернуть себе власть.

И во второй раз Гарри ускользнул от Волдеморта, но в этот раз тот был слишком близок к цели, и даже теперь, недели спустя, Гарри всё ещё просыпался по ночам в холодном поту, думая, где же сейчас находится Волдеморт, вспоминая его мертвенно-бледное лицо и широкие безумные глаза. Внезапно Гарри выпрямился на скамейке. Он рассеянно глядел на зелёную изгородь, а изгородь, в свою очередь, глядела на него. Среди листвы появились два огромных зелёных глаза. Гарри вскочил на ноги как раз в ту секунду, когда через лужайку до него донесся язвительный голос.

«Я зна-аю, какой сегодня де-е-ень», – нараспев протянул Дадли, вразвалочку направляясь к нему. Огромные глаза моргнули и исчезли.

«Что?» – переспросил Гарри, не отводя взгляда от того места, где они были.

«Я знаю, какой сегодня день», – повторил Дадли, подходя к нему.

«Здорово, – сказал Гарри. – Значит, ты всё-таки выучил дни недели?».

«Сегодня твой день рождения, – ухмыльнулся Дадли. – Как же так, тебе разве не прислали открытки? У тебя не завелись друзья даже в твоей дурацкой школе?»

«Твоей маме лучше не слышать, что ты упоминаешь о моей школе», – хладнокровно заметил Гарри. Дадли подтянул брюки, сползавшие с жирных ляжек.

«Чего это ты уставился на изгородь?» – подозрительно спросил он.

«Стараюсь определить, каким заклинанием её лучше поджечь». Дадли попятился, с испуганным выражением на жирном лице.

«Ты н-не можешь – папа сказал, чтобы ты н-не использовал м-магию – он сказал, что выкинет тебя из дому – а тебе некуда идти… у тебя нет друзей, которые тебя примут…»