– Ну, дочка, врать ты горазда, – насмешливо сказал второй мужчина, в то время как первый ухватил женщину за локоть, притянул к себе и шепотом засвистел под противогазом:

– А ты что ж… стало быть, знаешь, где дом?

– А что, ты не знаешь? По-моему, все знают, таятся только. У Корыта. Там озеро, на озере вилла… Ну, озера-то давно нету, да и вилла, верно, тоже… Говорят, там. Что, правда не слышал?

– Ну, мать, отрежут тебе язык, – пробасил второй.

Женщина засмеялась, махнув рукой.

– Ладно! Пойду я. Меня сестренка дожидается. У ней ножки не ходят, беда… Счастливо вам, – она, не оглядываясь, легко двинулась прочь.

Далеко в пустыне, за барханом, который ветер намел над руинами ратуши, стояли двое военных. На них были металлизированные, отливающие ослепительным серебром комбинезоны спецназначения и компактные изолирующие противогазы последнего образца. Один – повыше и помоложе – равнодушно прислонился спиной к перекошенной каменной плите, закопченной давним пожаром, увязшей в наносах, – огрызку массивной стены собора двенадцатого века, недоглоданному моментом ноль. Второй, грузный, выдвинувшись из-за плиты, смотрел в бинокль, плотно прижав обрезиненные окуляры к стеклу шлема. Автомат мирно торчал у него за спиной.

– Одиночка, – сказал он и опустил бинокль. – Нормально. Будет у меня наконец комплект фигур. Прыщавец воду просил… – Отступил на шаг за плиту, поправил немного сползший ремень автомата. – На кой ляд недоноску вода, а? Самогонку он гнать наладился, что ли?

Высокий презрительно пожал плечом.

– Жалко будет агрегат бросать, если завтра куда уйдем.

– Возня это, возня, – со скукой сказал высокий и сложил руки на коротком десантном автомате, висящем поперек груди. Грузный весело хмыкнул.

– Вот такой я простой мужик. Шахматушки люблю. А ты, сверхчеловек долбаный, вообще ничего не любишь.

Высокий, не отвечая, нагнулся и поднял с земли металлический, чуть погнутый прут – видимо, обрывок арматуры с каких-нибудь развалин. Несколько раз легко похлопал себя по герметическому упругому сапогу с армированным носком. Грузный косился неодобрительно.

– А если я как старший в патруле твои упражнения запрещу? – спросил он.

Высокий насмешливо вздохнул.

– Занимайся уж шахматушками, – снисходительно произнес он затем. – А я… я человеком хочу чувствовать себя, понимаешь? Воздействовать! Жизнь плесень планет! Она мне не по душе. Я…

– Я, я, – занудным голосом передразнил его грузный. – Головка от… он произнес неприличное слово. – Экий ты… – помедлил, выбирая, как сказать, – с идеалами. Верно, три университета кончил? Или папа – адмирал?

Когда женщина с розовыми завязками на голове миновала бархан, сверкающие фигуры выступили ей из-за стены навстречу молча и просто. Женщина сразу остановилась, не пытаясь ни бежать, ни звать на помощь. Летел шелестящий песок, ветер стонал среди обломков на вершине.

– Миленькие… – робко, едва слышно пролепетала женщина, обманутая спокойствием военных. – Ой, да я что хотите!.. Вот! – она сама поспешно вытащила из-за пазухи так тщательно упрятанный пакет. – Водички только оставьте… немножко. Сестренка у меня…

Протянутая с пакетом рука дрожала в тишине. Высокий не спеша зашел женщине за спину и вдруг наотмашь, изо всех сил стеганул ее прутом. Удар кинул женщину в песок, выбив жуткий вскрик из ее легких; высокий, раздувая ноздри, страстно вздохнул.

– Опять, – пробормотал грузный. Перегнувшись через собственный живот, он подцепил отлетевший в сторону пакет. Отдуваясь, распрямился. – Все-таки вихнутый ты.

Женщина, всхлипывая и захлебываясь, беспомощно ворочалась на песке прут перебил ей позвоночник. Высокий стоял над нею, наблюдая и впитывая. Затем пнул носком сапога.

– Бутылку не разбей, – сварливо сказал грузный. Высокий ногой перекатил хрипящую женщину лицом вверх.

– Забирай свою бутылку, – ответил он невнятно, его голос взволнованно трепетал. Грузный снова нагнулся, пыхтя, запустил руку за клапаны балахона.

– Грудь, – сообщил он. Покопался. – Ага, вот… Коровища! – почти с обидой воскликнул он, вытаскивая бутылочку. – Заткнуть не могла как следует! – Встряхнул, посмотрел на просвет. – Чуть не половина вытекла… Тьфу! – На ходу забивая пробку поплотнее и от негодования мотая головой, он отошел шагов на семь и сел, в то время как высокий распалялся все более и сам пристанывал при всяком ударе. В заходящемся вое пролетало скомканное: "Родненькие!.. Сестренка…"

– Ну, порезвился, и будет, – громко сказал грузный потом. – Давай доколачивай. Все-таки это, – он неопределенно шевельнул ладонью, противозаконно.

Высокий, набычась, глянул на него налитыми кровью глазами.

– Ты мне не мешай, – утробно прохрипел он. – Убью!

Грузный не спеша поднялся, одернул и огладил комбинезон.

– Пре-кра-тить! – гаркнул он с неожиданной силой, и высокий замер, обмякая и тяжело дыша.

– Так-то вернее, – сказал грузный спокойно. – Добивай, и пошли.