А на другой день в школе мне никак не сиделось на месте. В перемены меня словно вихрем уносило в коридор. Смех из меня так и сыпался. Голова кругом шла. Косички расплетались. От одной косички ленту потеряла. Ну да ладно. У меня другая есть. Что лента?

Вся школа любовалась моими новыми сапогами.

Из школы я не сразу домой пошла. Я немного погуляла.

Дома у нас за столом сидел Колькин отец, дядя Рома.

Одет он был в свою промасленную телогрейку, от которой всегда пахло трактором. Тяжелые грязные руки лежали на коленях.

"За сапогами пришел".

Но дядя Рома только устало взглянул на меня и ничего не сказал. Напротив него, склонив голову, сидел председатель колхоза.

Мама грустная стояла у печки и смущенно разглаживала на груди уголок платка.

Я тоже почему-то так делаю, когда стесняюсь или стыжусь. Я подошла к маме и прижалась к ней.

– Так как же, Иван Кузьмич?
– спросил дядя Рома.

– Что как же?
– вдруг вспылил председатель.

– Делать что-то надо. Семьища вишь какая.

– Вижу и сам, что надо.

Иван Кузьмич повернулся в нашу сторону:

– А ты, Агриппина, что молчишь? Зарылась в своем телятнике и возишься, как жук. Тишь и благодать. Пришла бы, сказала. Аль забыла: дитя не плачет, мать не разумеет.

– А я николи не плачу, - сердито проговорил с печки Мишка.

Председатель усмехнулся:

– Ишь ты.

Встал, погладил Мишку по голове и вышел.

Ушел за ним и дядя Рома.

– За что они, мам, ругаются?

– Они не ругаются, доченька, не ругаются.

* * *

В субботу мама пришла с работы радостная. Принесла в мешке маленького поросеночка и деньги. Много денег. Это ее на общем колхозном собрании премировали за хорошую работу.

Мы поужинали. Нюрка, Мишка и Сергунька улеглись на печи спать. А мы с мамой сели за стол и стали раскладывать деньги по кучкам.

– Это тебе на осеннее пальто. Старенькое-то совсем пообтерлось, проговорила мама и отодвинула в сторону небольшую кучку.
– Это вам с Нюрашкой на ботинки, да смотрите летом не носите их - берегите к осени. Летом в ботинках жарко. Это Нюрашке на школьную форму. Осенью она уже в школу пойдет. Осенью...
– Мама задумалась.

– Мам, а чем мы свинушку кормить будем?

– Колхоз молока нам станет давать. К осени она у нас вырастет большая и...
– Мама поперхнулась, закашлялась и замолчала.

– И что, мама?

– Пойдем, дочка, спать.

Мама сложила все деньги в одну стопку, завернула их в тряпочку и убрала в сундук.

Я забралась на теплую печку, потеснила Нюрку и легла, но спать мне не хотелось.

В боковое окно, прямо в наше задымленное зеркало, смотрелся мартовский месяц. Где-то на улице тренькала балалайка. Ближе, ближе. И вдруг струны зазвенели совсем близко. Толпа парней выдохнула частушку:

Занавески тонки, редки,

Чернобровую видать.

Молчание. Скрип шагов. Струны балалайки плясали перебор:

Как бы с этой чернобровой

Вечерочек погулять.

И снова скрип шагов, говор, смех.

Прошли. Тишина.

А месяц все смотрелся в зеркало, рябое зеркало.

"Интересно, а я чернобровая или нет?"

На соломенной подстилке в уголке похрюкивал поросенок. Наша будущая большая свинья.

Нюрка во сне с кем-то дралась и толкала меня в бок кулаками.

– Мам. Ма-ма.

– Что, Кап?

– А где поросеночек станет жить?

– До тепла дома побегает, а там соорудим ему во дворе хлевушку и вынесем. До тепла недолго осталось. Спи.

Я закрыла глаза. Скоро тепло.

* * *

Но мама ошиблась. Тепло наступило не скоро. Прошел март. Грачи прилетели, а снег и не думал таять. Окаменел - хоть топором руби. По утрам морозище - зима позавидует. А так хотелось тепла. Поросенок надоел нам. Поначалу с ним было забавно и весело. Мишка с Сергунькой поили его молоком, играли с ним. Таскали его за уши, за хвост, бодались.

Поросенок рос не по дням, а по часам. Первым от него начал спасаться Сергунька. Ходил он на своих кривых ногах еще не совсем уверенно, и поросенка это забавляло. Ему нравилось, как Сергунька шлепался на пол. Шлепнется и на четвереньках удирает, а поросенок прыгает вокруг него, визжит от радости и ковыряет его своим упругим розовым пятачком.

Загонит Сергуньку на лавку, к Мишке начинает приставать. Но Мишку с ног не скоро свалишь. Ему уже четыре года, он здоровый битюг. Все же к концу марта поросенок и Мишку загнал на лавку.