– Нам Груздь сказал сюда ехать - мы и едем. Значит, они с Бурым договаривались. Мне вся эта дележка до фени. Мне приказывают, я исполняю. Если хочешь помахаться, то давай. Правда, у меня вчера пьянка была, с утра башка трещит и руки трясутся. Так что я не боец.

Витек хлопнул его ладонью по плечу, от чего Чекунь даже присел, словно его огрели утюгом.

– Ты, рыжий, даже не думай про эти места. Этот район испокон веку наш. Сколько себя помню. Может, даже ещё раньше. Так что, парень, садись в свою развалину и отчаливай. И передай Груздю от меня горячий привет.

Чекунь потер плечо. На всякий случай отодвинулся подальше, чтобы опять не зацепили. Сказал озлобленно:

– Мы давно этих ребят пасем, Витек. Бурый ведь этим бизнесом не интересуется. Так что зря ты баллон катишь. Здесь все законно.

– Разберемся, - успокоил его Витек.
– Еще не вечер.

Убитый лежал на спине, уткнув голову в плинтус и раскинув в стороны ноги в дорогих английских ботинках. Рядом валялся кейс. Под него подтекала кровавая лужа.

Старлей Костя Корнюшин присел на корточки, щелкнул замками кейса, откинул крышку. В кейсе лежали пластиковые папки с документами, парочка дискет, пухленькая пачка баксов, перетянутая резинкой, удостоверение в кармашке. Костя вынул удостоверение, сверил фото с оригиналом. Искаженная судорогой маска с закатившимися глазами и рваной дыркой во лбу мало походила на серьезное симпатичное лицо с фотографии. Даже представить себе было трудно, что молодой парень на фото и этот бездыханный труп - один и тот же человек. Но Костя представил. Он обладал достаточным воображением.

– Ишь ты! Коммерческий директор. Да, директор, сегодня у тебя не самый удачный день. Прямо с утра такая невезуха, что лучше бы из дома не выходил.

Пухленькая Лена Муравьева, несмотря на молодой возраст, располагающий к удовольствиям и радостям жизни, работала судмедэкспертом. Скорее всего, она намеревалась быть врачом, но жизнь поставила на её пути свои непреодолимые преграды. Она заглянула в удостоверение из-за костиного плеча и вздохнула.

– Симпатичный парень. Наверное, женщин у него было...
– Присела на корточки, расстегнула хорошее кашемировое пальто, откинула окровавленную полу, осторожно пошарила по карманам пиджака, выудила бумажник, протянула его Косте. Аккуратно расстегнула рубашку, принялась изучать пулевое отверстие на груди.

– Вот одна из них его и заказала, - буркнул лейтенант Тарасенко, спускающийся по лестнице с верхних этажей. Молодой оперативник работал на таком деле впервые, но считал, что и он может выдвинуть собственную версию.

– Женщина на такое не способна, - обиделась за всех женщин Лена.

– Ты принижаешь способности женщин, - ехидно заметил Костя, распатронив бумажник и отыскав в нем водительские права, визитки, какие-то записки.
– Они способны на многое. Даже на то, что мужчинам не под силу.

– Нет, размозжить голову своему любовнику женщина не может. Я в это не верю.

– Может, может...
– Костя засунул все обратно в бумажник и посмотрел на верхнюю площадку.
– Ну что, гильзы нашли?

Техэксперт Коля Балашов и его помощники обнюхивали лестницу с верхнего этажа до нижнего, отделяя зерна от плевел. Найти на заплеванном и загаженном полу предметы, относящиеся к делу - поистине титаническая задача. Из-за лестничных перил выглянула удовлетворенная физиономия Балашова.

– Есть. Две от "тетешника", одна от "макарова". Больше ничего.

– Зато окурков полно, - вздохнул Костя.
– Ты, Николай, по прикусу сможешь нам личности киллеров установить?

– Ага, - огрызнулся Балашов.
– И ещё биографии напишу.

– А по слюне?
– Костя пытался скрасить свое унылое состояние издевательскими шуточками. В уныние его повергла очевидная безнадега распутать убийство по горячим следам. Это же парализовало его активность хотелось что-то делать, но что именно и в каком направлении, он пока не мог сообразить.

– Еще скажи, по запаху одеколона, - ответил техэксперт.
– Ты мне его приведи, тогда я тебе определю, его окурок или нет.

– Где же мы тебе его возьмем?
– заметил Тарасенко.

– Не моя забота, - отмахнулся Балашов.
– Я вам улики накропаю, а вы сами думайте, что с ними делать.

Они ещё долго подначивали бы друг друга, если бы снизу не крикнули:

– Самохин приехал!

Рядом со стоящей на тротуаре "бээмвухой" тормознула черная "волга". Полковник Самохин, степенный плотный человек лет под шестьдесят, с почти уже седой головой, неспешно выбрался из машины, обогнул иномарку, бросив на неё рассеянный взгляд, двинулся к дверям. С ним приехал ещё один опер капитан Сурков, худощавый сутулый тип лет сорока с бегающими хитрыми глазами. Опередив Самохина, он оттянул пружину входной двери, встал, как швейцар, пропуская шефа вперед.

Самохин оглядел вестибюль подъезда, захламленный какими-то коробками, прошелся взглядом по почтовым ящикам, не торопясь, поднялся на площадку между этажами, где лежал труп.

– Ну что тут?
– утомленно выдохнул он, и всем сразу стало ясно, что убийство для него не повод для интересной и бурной деятельности, а надоевшая повседневность.

– Вот, Аркадий Михалыч, заказуха, - доложил Костя.
– Стреляли из "тэтэ" и "макарова". Две пули в теле, одна в голове. Оружия пока не нашли, но, скорее всего, его выбросили где-нибудь поблизости. Ищут.