Взмокшие полицейские кордоны вели неустанную борьбу с осаждающими поле толпами. Жара стояла неимоверная, и киоски по продаже безалкогольных напитков срывали огромные барыши. Женщины в толпе теряли сознание, а нескольких мужчин опрокинули и затоптали. Выли сирены "Скорой помощи".

– Уф-ф-ф, - буркнул Вудс, - мы умеем отправлять космические корабли на Марс, но не в состоянии справиться с толпой.

Он выжидающе смотрел в голубую чашу небес:

– Должны появиться с минуты на минуту.

Его слова потонули в нарастающем реве ракетных двигателей и громоподобном грохоте несущегося из-за горизонта корабля.

Рев толпы мог бы поспорить с ревом ракетных двигателей. Корабль серебряной полоской промчался над полем и в отдалении вдруг озарился алыми сполохами: заработали носовые двигатели.

– Купер выжимает из него все возможное.
– благоговейно сказал Вудс.
– Если он будет так гонять двигатели, то расплавит корабль напрочь.

Вудс смотрел на запад, кораблю вслед, и совершенно забыл о своей сигарете. Она догорела и обожгла ему пальцы.

Краем глаза он заметил Джимми Эндрюса, фотографа из "Экспресса".

– Ты сделал фото?!
– заорал Вудс.

– Какое фото?!
– прокричал тот в ответ.
– Не могу же я снять молнию!

Корабль появился снова, уже медленнее, но все еще со страшной скоростью, на мгновение завис над горизонтом, а потом помчался к космодрому.

– Он не сможет сесть на такой скорости!
– завопил Вудс.
– Он же разобьется к чертям!

– Смотри!
– заревела дюжина голосов, а корабль был уже внизу - нос его вспарывал землю, оставляя позади дымящуюся сырую борозду, хвост угрожающе возносился высоко в воздух, словно ракета вот-вот опрокинется.

Толпа в дальнем конце поля распалась, превратившись в обезумевшее стадо спотыкающихся, царапающихся, толкающихся и пропихивающихся людей, внезапно охваченных паникой при виде вспахивающего землю, ползущего в их сторону корабля.

Но "Привет, Марс IV" остановился почти у самого полицейского кордона и все-таки не опрокинулся. Израненный, истерзанный корабль, наконец-то возвратившийся из космоса домой, первый корабль, сумевший достичь Марса и вернуться.

Газетчики и фотографы лавиной ринулись вперед, толпа завопила, воздух прорезали автомобильные гудки и сирены. С городских окраин донеслись свистки и отдаленный колокольный звон.

Вудс бежал, а в его сознании, на самой грани восприятия, билась тревожная мысль: что-то тут не то. Если бы у штурвала был Джерри Купер, он нипочем не посадил бы корабль на такой скорости. Такое приземление подстать только умалишенному - а Джерри был мастером пилотажа, и не любил испытывать судьбу. Джек видел его пилотаж во время лунного дерби* лет пять назад, и Джерри управлялся с кораблем так, что любо-дорого посмотреть.

_______________________________________ * соревнования на главный приз года (по имени лорда Дерби, впервые организовавшего подобные скачки) - прим. перев.

Люк рубки управления корабля медленно откинулся, с лязгом ударившись о металл обшивки, и оттуда выбрался человек. Сделал неверный шаг вперед, споткнулся и рухнул.

Доктор Гилмер бросился вперед и поднял его с земли.

Голова упавшего безвольно моталась из стороны в сторону, и пока Гилмер подымал его, Вудс успел бросить взгляд на лицо этого человека. Это было лицо Джерри Купера, но искаженное и изменившееся до неузнаваемости, и это лицо отпечаталось в мозгу у Джека Вудса, вытравив неизгладимый след, и даже спустя многие годы это воспоминание заставляло Джека содрогнуться: изможденное лицо с глубоко запавшими глазами, щеки ввалились, слюнявые губы лепечут бессвязные звуки, не произнося ни единого осмысленного слова.

Чья-то рука оттолкнула Вудса.

– Прочь с дороги!
– пронзительно крикнул Эндрюс.
– Я не могу снимать!

Джек услышал негромкое жужжание камеры и клацанье, когда фотограф менял пластинки.

– Где остальные?
– закричал Куперу Гилмер.

Тот взглянул на него пустым взглядом и лицо его исказилось гримасой боли и страха.

– Где остальные?
– снова закричал Гилмер и его голос далеко разнесся над внезапно притихшей толпой.

Пилот дернул головой в сторону корабля.

– Там.
– прошептал он, и было в этом шепоте что-то пугающее.

Он забормотал невразумительные слова, не означающие ровным счетом ничего. Затем с мучительным усилием выдавил из себя:

– Мертвые.

И добавил в наступившей вслед за этим тишине:

– Все мертвые.

Остальных нашли в жилом отсеке позади запертой рубки управления. Все четверо были мертвы, мертвы уже много дней.

Череп Энди Смита был разбит могучим ударом. Джимми Ватсон был удушен, и на горле до сих пор виднелись синяки от сжимавших его пальцев. Тело Элмера Пэйна громоздилось в углу, и хотя на нем не было следов насилия, лицо его было искажено отвратительным выражением, превратившись в маску боли, страха и страдания. Тело Томаса Дельвани вытянулось у стола: горло его было перерезано старомодной опасной бритвой. Сама бритва, ржавая от почерневшей крови, была смертельной хваткой зажата в правом кулаке покойника.