Козюренко подчеркнуто официально сказал:

– Гражданка Коцюба, прошу вас еще раз внимательно посмотреть на это фото. Вы утверждаете, что на снимке человек, с которым вы видели восемнадцатого мая Василя Корнеевича Пруся?

– А то как же, утверждаю. Да я его и средь тысячи узнала б.

– Ну что ж, тогда благодарю вас.
– Роман Панасович подал ей руку. До свидания.

Видно, тетка Маруся не ожидала такого финала, надеялась, что ее станут подробно расспрашивать, составлять протоколы, наконец, советоваться, как задержать убийцу, а тут - до свидания.

Сделала шаг к Козюренко, хотела что-то сказать, но Владов хорошо знал службу - открыл дверь и велел:

– Пройдите, гражданка!

Коцюба крепко сжала губы и обиженно посмотрела на Романа Панасовича: вот какое уважение за раскрытие преступления. Но Козюренко уже снова погрузился в дела и не заметил ее взгляда. Он достал из папки сопроводительную записку и фотографии.

Яков Григорьевич Семенишин. Рабочий Ковельского кирпичного завода. 1917 года рождения. Адрес...

Взглянул на часы. Только половина одиннадцатого, и если сейчас выехать, можно после обеда быть в Ковеле. Бросил в портфель бумагу, зубную щетку и приказал Владову подать машину...

...На Ковельский кирпичный завод они приехали вместе с инспектором уголовного розыска местной городской милиции. Заведующему отделом кадров объяснили, что расследуют заявление, которое пришло в милицию, - что-то связанное с продажей краденых вещей. Попросили вызвать начальника цеха, где работает Семенишин. Ожидая его, Козюренко углубился в личное дело, принесенное заведующим. Чуть не свистнул от неожиданности: Яков Григорьевич Семенишин воевал в одном партизанском отряде с Прусем. Но ничем не обнаружил своего удивления. Профессиональная привычка обуздывать эмоции, скрывать их. И все же сознание того, что, возможно, наконец, напал на настоящий след, всегда возбуждало и приносило удовлетворение. Ведь Прусь с Семенишиным могли быть сообщниками еще во время войны, а может, Семенишин в чем-то подозревал Пруся и шантажировал его...

Пришел начальник цеха - солидный, седеющий мужчина с хитрыми глазами. Роман Панасович спросил у него, что тот думает о Семенишине.

– Выходит, вы из прокуратуры...
– то ли удивился, то ли одобрил начальник цеха и разгладил свои пышные усы.
– И интересуетесь Яшком? Что же он, разрешите спросить, натворил?

Козюренко увидел, как вспыхнул инспектор уголовного розыска, и остановил его незаметным движением руки. Знал: таких людей, как этот начальник цеха, лучше не раздражать и не кичиться перед ними своим положением. Видно, вышел из рабочих и знает себе цену.

Роман Панасович придвинул начальнику цеха стул и откровенно сказал:

– Поверьте нам, уважаемый товарищ: дело это, может, и не такое простое. Но вы, вероятно, понимаете, что работа у нас специфическая должны держать язык за зубами. Поэтому, если можно, не расспрашивайте нас.

Начальник цеха покосился на него хитрым глазом.

– Хорошо, - согласился он.
– Стало быть, что я думаю про Яшка? План он выполняет, инициативный. Работник неплохой, не сачок, если надо, со своим временем и выгодой не считается.

– Сейчас он на заводе?

– Рабочий день еще не кончился...

– И на этой неделе каждый день работал?

– В понедельник брал отгул...
– Начальник цеха только на мгновение запнулся и сказал твердо: - Но не вышел на работу и во вторник. Я ему, правда, прогул не записал. Яшко - работник добросовестный и обещал отработать сверхурочно.

Роман Панасович невольно переглянулся с Владовым.

– Скажите, пожалуйста, - спросил быстро, - вы видели Семенишина во вторник?

– Видел. После работы Яшко заходил ко мне. Он живет неподалеку, счел нужным пояснить, - извинился: мол, в поезде встретилась компания и хорошо хлебнули. Приехал и лег отсыпаться.

– В котором часу он был у вас?

– Около пяти.

– Вы знаете, по какому делу отлучался Семенишин?

– Как не знать? Все знают. Очередь у него на "Запорожец" подходит ездил к какому-то своему старому знакомому занять деньги.

– И занял?

– Кажется.

– И последнее. Вы говорили, что живете поблизости от Семенишина. Бывали вы у него? Какой он семьянин?

Начальник цеха развел руками.

– Семья как семья... Живут... Ну, случается, когда Яшко поддаст лишнего, так и разговоры, конечно, ведутся нежелательные.

– Говорите уж прямо: скандалы, - вмешался местный инспектор.

– Можно и так назвать, - согласился начальник цеха.
– Но Семенишин порядочный человек. Дети у него хорошие, и жену свою он уважает.

– К вам просьба, - доверительно нагнулся к нему Козюренко.
– Не могли бы вы задержать Семенишина после работы, скажем, на полчасика? Но о нашем разговоре...
– прижал палец к губам.
– Это в интересах самого Семенишина.