анализ ошибок и просчетов, их пагубных последствий. Это видно, в частности, из освещения причин неполной готовности страны к обороне. О просчете в оценке времени фашистской агрессии автором сказано всего лишь несколько слов [Василевский А. М. Дело всей жизни, кн. 1, с. 114]. Позднее, отвечая на письма читателей, маршал уже прямо говорит о вине Сталина, не уловившего того предела, дальше которого его политика оттягивания сроков войны стала не только ненужной, но и опасной [См. там же. М., 1988, кн. 2, с. 292 - 296].

Думаю, что мемуары о Великой Отечественной войне станут объектом серьезных историографических исследований. Состоятся и научно выверенные переиздания мемуаров прославленных полководцев, что будет способствовать их долгой жизни в отечественной и мировой литературе. Неоспорим и их ценный вклад в изучение минувшего.

СОЦИАЛИЗМ и

НРАВСТВЕННОСТЬ

Перестройка, набирающая темп во всех сферах нашей жизни, немыслима без борьбы за воспитание в каждом человеке высокой принципиальности, идейности, гражданской смелости - всего того, что мы включаем в понятие "социалистическая нравственность".

Духовный потенциал советского народа, его нравственные истоки питали все революционные преобразования в нашей стране, особенно на крутых поворотах истории.

Ленинская теория и практика строительства социализма основывались и на нравственной основе, которая во многом была разрушена системой и беззакониями культа личности, волюнтаризмом и застойными явлениями периода 60 - 70-х годов. Этой системе, этим негативным явлениям партия объявила решительную борьбу.

Демократизация и гласность, гарантирующие необратимость происходящих сегодня процессов, делают людей раскованными, обнажают подлинное состояние общественной мысли, гражданских чувств. Впервые, наверное, за целые десятилетия так смело зазвучала мысль: "Все прогрессы реакционны, если рушится человек" [Строки эти из поэмы А. Вознесенского "Оза" приводит в своем письме литератор Марк Ляндо]. Сотни "почему", "как", "зачем", выдвинутые в адресованных мне письмах, задаются с гражданских позиций. Читатель выступает зй правду не только ради чистого знания, желания докопаться до сути. Им движет и жажда справедливости, стремление к обновлению жизни. Только через поиск истины в настоящем и прошлом мы придем к действенности таких нравственных понятий, как совесть поколения, память народа, ответственность за будущее, тех понятий, которые многие годы затушевывались, размывались оторванными от жизни декларативными заявлениями, разрывом слова и дела.

В полный голос мы вновь заговорили о порядочности и честности, милосердии и жестокости, чувстве вины и терпении... Заговорили и в личном, самокритическом плане, и в общественном, глобальном масштабе. И это сочетание личного и общественного при рассмотрении нашей действительности - свидетельство нашего нравственного здоровья.

Почта, поступающая в мой адрес, показывает: многие, очень многие вопросы, волнующие людей, задаются на стыке проблем научных и нравственных. Вдумайтесь хотя бы в эти строки из писем читателей Г. Котовщикова, А. Маслова, А. Веденеева: "Почему замалчиваются имена Зиновьева, Каменева, Пятакова, Рыкова? За какие конкретно действия калмыки, чеченцы, ингуши и др. в годы Великой Отечественной войны были лишены автономии? Как случилось, что в 30-е годы и позже писали доносы друг на друга?"

Строки эти можно прочитать и услышать по-разному, на заданные вопросы можно и ответить по-разному. Можно расценить их как вопросы исторические, как частность, позволяющую понять общее. Но нравственная нагрузка этих вопросов не перевешивает ли познавательную? И ученые, в чьем поле зрения находятся сегодня эти проблемы, не могут решать их как чисто исторические: необходимо отыскивать и те истоки безнравственности, жестокости, равнодушия, которые породили все это. Без знания истоков трудно делать правильные выводы, трудно быть и в дальнейшем застрахованными от безнравственности, жестокости, равнодушия.

Но толчком к изучению любого явления должно быть стремление самого народа понять его. Вот почему письма читателей с многочисленными вопросительными знаками я расцениваю и как выражение накопившейся боли, сомнений, и как социальный заказ нам, ученым, помочь расшифровать загадки минувшего. Самое худшее состояние общества - молчание. И в моей почте есть (пусть совсем немного)

письма, в которых проходит и эта мысль. Авторы их, рассказывая, например, о массовых репрессиях, нарушениях законности в 30-е годы, пишут: "Мы, живущие... своим молчанием допустили эту трагедию" (Котина), "Все коммунисты моего поколения вместе со Сталиным повинны в этом"

(Домбровский).

Сами авторы, не подозревая того, как бы ведут полемику между собой вокруг темы: нравственно или безнравственно даже лишь мысленное возвращение к прошлому, особенно к самым трудным его периодам? Вот как думает Г. В. Матвеец: не надо ворошить прошлое, русский народ не злопамятен. Показательно, что таких мнений совсем немного.

Г. В. Матвеецу дружно отвечают десятки читателей: "Прошлое забывать нельзя. Да и забыть его невозможно. Как невозможно забыть отца и мать. Прошлое в нас самих. И от него никуда не уйдешь" (Воронов), "Зачем пишу?., память сердца обязывает, ведь у нее нет срока давности" (В. А. Заворина)... А М. Т. Синигин как бы подводит итог этому спору: "Гуманный лозунг "Никто не забыт, ничто не забыто"

должен касаться и этой скорбной стороны нашей истории".

Неоспорим его аргумент: никто не должен быть забыт из громадной армии борцов и строителей советского общества.

Невозможно, конечно, даже бегло остановиться на всех письмах читателей, подымающих вопросы нравственности, ждущих ответа на них. Расскажу о некоторых.

Вот выдержки из трех разных писем:

"Все, что связано с именами Егорова, Тухачевского, Уборевича, Гая, Азина, было уничтожено и каленым железом выжжено из памяти людской" (Г. М. Коржавина, г. Тында Амурской обл.).