Мы вышли к устью реки. Здесь кончили чинить свои рогожи рыбаки. Когда мы подошли к ним, они привязывали свернутые в рулоны рогожи к кольям, вбитым в землю.

– Чтобы ветром не унесло, - объяснил нам пожилой рыбак с черной бородой.

– А что, разве будет буря?
– спросил я с невинным видом.

– Разумеется, - ответил он.
– Уже первый сигнал был.

– С метеостанции?

– Нет. У нас свои приметы.

– Медузы?
– иронически спросил Смородинов.

– Медузы, - спокойно подтвердил рыбак.
– Дело верное. Терехов пошел радиограмму давать.

– Кому?

– Капитану дельфинера "Победа" Безрученко.

– Гм... А почему ему?

– Он просил предупредить, если что.

– А разве не метеостанция его предупреждает?

– Станция станцией, а это он просил особо. У нас ведь тут бывает: шторм как с горы свалится - сразу, станция не успевает предупредить...

– Ну, а медузы, те, конечно, успевают?

– Медузы успевают, - уверенно сказал рыбак.
– Те заранее знают...

– Чорт знает что такое, - пробормотал Смородинов, рассерженно роя палкой в сырой гальке.
– Медузам больше веры, чем барометру... А это что такое? воскликнул он вдруг.
– Вот это...

Я посмотрел на сырую гальку и ничего не увидел.

– Морская блоха, - сказал рыбак хладнокровно.

– Я сам вижу, что морская блоха, - рассердился профессор, но почему она сидит в сыром месте и не спешит уйти отсюда? Ведь перед штормом она уходит? Есть такая примета?

– Есть, - рыбак с удивлением посмотрел на профессора.
– А вы понимаете, я вижу, в наших приметах! Только время-то ведь не пришло ей, блохе, двигаться...

Но тут же он с уважением в голосе добавил: - Ваша правда: пора! Смотрите тронулась.

Он указал на гальку, покрывающую пологий берег.

Опять я не увидел ничего там, где опытный глаз рыбака различал что-то важное. Галька была как галька, - такая же, как и по всему побережью: разноцветные камешки, гладко обточенные водой.

– Смотрите, - сказал рыбак.
– Удирают!

Тут, наконец, и я увидел, в чем дело: по гальке кое-где двигались какие-то темные точки.

Присмотревшись, можно было заметить, что морские блохи в своих перемещениях держались некоторого общего курса. Они двигались от моря по направлению к траве, покрывавшей берег за полосой прибоя. Некоторые, удалившись на порядочное расстояние от воды, останавливались на высоких местах, где лежали сухие водоросли, другие, не ограничиваясь этим, лезли прямо в траву.

– От шторма улепетывают, - сказал рыбак.
– Здесь, у воды, их перемелет галькой, - ведь она начнет перекатываться и тереться, что твои жернова! Вот и думают, как бы подальше от воды уйти.

– Ну, насчет "думают" это, конечно, вздор, - пробормотал Смородинов, становясь на колени и с интересом рассматривая крошечных ракообразных.
– Такая тля не обладает способностью соображать. Но вот то, что они так дружно удирают, - это интересно. Значит, они каким-то образом чуют непогоду.

– Да уж они знают, - подтвердил рыбак.
– Это кого хотите спросите.

– Откуда же у них такие сведения?
– спросил Петр Иванович.
– Ведь барометр даже не думал падать. Что же у них, у блох, своя метеослужба, что ли?

Рыбак пожал плечами.

– Этого уж я не могу сказать. Для этого ученые люди есть.

Профессор стал на ноги. Он держал на ладони маленькое ракообразное и смотрел на него с выражением недоумения и в то же время некоторого невольного уважения.

– Позвольте, - воскликнул он немного погодя, - но ведь медузы, раньше приняли свои меры безопасности! А блоха только сейчас тронулась в путь...

– Медузы, и правда, раньше узнают о шторме, - засмеялся рыбак, - а блоха уже потом. Медуза, она хитрее. У нас так и считается: медуза ушла вглубь первый сигнал, морские блохи полезли на берег - второй. Ну, а там, дальше, жди уже самого шторма.

– Что же у них - разные метеослужбы или разная система оповещения? сказал задумчиво Петр Иванович, выпуская своего пленника на свободу и вытирая руку о штаны пижамы - этот рассеянный жест подчеркивал, что профессор серьезно углубился в какие-то мысли.

– Впрочем, - воскликнул он через минуту, - ведь шторма-то нет! А может быть и не будет вовсе!

– Как не будет!
– возразил рыбак.
– А это что такое?

И он показал в сторону пляжа. На мачте, стоявшей на берегу возле навеса, поднимали рывками штормовой флаг. На лодке, плававшей вдоль берега, кто-то в матросской полосатой тельняшке кричал в рупор купальщикам, заплывшим слишком далеко. Некоторые пловцы уже начали возвращаться к берегу.

Погода была такая же ясная, как и все утро. Но что-то тревожное чувствовалось в этой картине нарушенного мирного отдыха.