Марина и Галина рассмеялись. Но Стефан смотрел на пилота без улыбки:

— Почему же — безрезультатный? Сообщим факт потрясающей силы: не все звезды там, где их видят.

— Да кто поверит-то? — вступил физик. — Я задаю сейчас себе вопрос: если бы я не полетел с вами… а вы помните, как я нападал на ваш проект, — и дожил до возвращения "Буревестника" с такой новостью, я поверил бы вам? Принял бы за чистую монету эти наши не слишком обильные и шаткие наблюдения? А вы знаете, какой я был до самого недавнего времени, пока новые обстоятельства и Галинка, спасибо ей, малость не вразумили меня… — он посмотрел на товарищей. — Как бы вас встретил ТОТ Брун Аскер, ученый в законе, в авторитете?.. Я бы вас в клочья разнес. Посмешищем сделал. И уверяю вас, ТАКИХ Брун Аскеров там гораздо больше, чем обновленных. И всех эта новость — да еще возврат с полдороги шокирует и ополчит. Она заденет такие интересы!..

Он перевел дух, продолжал:

— Тони вспомнил о позиции ГИПРОЗВЕЗДа. А какой окажется позиция Звездного Комитета Земли… теперь уже, наверно, не Земли, а Солнечной. Позиция людей, которые снаряжают дорогостоящие экспедиции, направляют их к определенным звездам… а звезды этой там может теперь и не быть?

— Вообще-то да, — кивнул пилот, — это наиболее обескураживает. Мы привезем не открытие, а закрытие. Закрытие звездной карты мира, не чего-нибудь! Ведь в принципе теперь на любую звезду, у которой не побывали, надо смотреть так: то ли она там, то ли наоборот. Хочу я человек — хочу я чайник.

— А и в самом деле: нас еще и к психиатрам могут отправить на обследование, — закрутил головой Аскер. — Брр… перспектива. Тем не менее пилот прав: требуется новая звездная карта. В ней надо учитывать оба типа: звезды-источники, которые светят, и звездные стоки типа Г-1830 — которые вбирают лучи. Может, даже галактики-источники и галактики-стоки… Н-да!

— Почему молчит капитан? — спросила Галина.

— Правда, Иван, чего ты отмалчиваешься?

Все повернулись к Кореню. Тот сидел, подперев рукой подбородок. Лицо было в тени, только волосы сияли алюминиевым блеском в свете газовых трубок да лоснился кончик толстого носа. Он распрямился, откинулся к спинке кресла. Черты его лица были крупны, даже несколько размашисты: мясистые губы, массивный подбородок, широкие брови, высокий покатый лоб, выпуклые глаза, кои смотрели всегда внимательно.

— Кто вам сказал, что мы летим назад?

— Тогда куда же? — воскликнул Летье. — Сместимся к Альдебарану? Двойная звезда, очень интересные силовые поля, нерасшифрованные сигналы. И всего на два парсека дальше.

— Нет. Мы полетим туда, куда нас послали: к Г-1830.

— К настоящей Г-1830!? — Тони присвистнул. — 14 парсеков до нее и еще 10 до Солнцца — почти 80 световых лет. А топливо? А то самое время?.. Может, у тебя в кармане бессмертие — и ты отрежешь всем по кусочку?

— Перестань, Тони! — рассердился Иван. — Я говорю вполне серьезно.

В отсеке стало тихо.

— Извини, Иван, но это целиком несерьезно, — нарушил молчание Стефан. Три торможения и два разгона вместо запланированных двух и одного. При нашем запасе аннигилята можно рассчитывать на скорость до 100 тысяч километрв в секунду — в 2,5 раза меньшую, чем сейчас. Полет продлится 240 лет… Да, у нас надежная система анабиоза. Но уже в первые 60 лет он просто утратит смысл, ведь за это время можно долететь до Земли, а оттуда на новом звездолете до Г-1830 и обратно.

— Я всегда восхищался твоей способностью быстро вычислять все в уме, Стефан. Компьютера не надо, — спокойно ответил Корень. — Но позволь внести поправки. В нынешнем комфортном режиме полета всех шестерых — да, так. Но если минимизировать все… ВСЕ! — до последней крайности, сможем. С субсветовой. Вот на это и направь свой математический и конструкторский дар. — Капитан встал, посмотрел на товарищей. — Нас послали ИССЛЕДОВАТЬ звезду Г-1830 со странным поведением. Мы уже начали это делать, кое-что открыли…

— Хорошенькое кое-что! — подал голос Брун.

— Да. Уж как вышло. Вот и надо продолжать, выложиться в этом. Не забывайте: мы не принадлежим себе. Участие в звездной экспедиции не только шанс попасть в историю и на мемориальную доску. Вспомните, чего стоило синтезировать для нас тонны антигелия, все остальное. Это труд миллионов. И вы сами понимаете: если мы привезем на Землю скандальный факт "А звезды-то там нет", это скомпрометирует не только нас — это пустяк! — всю эту тему, все направление. Ни через 200, ни через тысячу лет никто туда не полетит. Звезд много, одна другой притягательнее. А знание действительно исключительно важное. И надо набрать его побольше. А для этого нет иного варианта, как лететь ТУДА…

— Что ж, резонно, — пробасил Брун. — И что ты конкретно предлагаешь?

— Уменьшить конечную массу "Буревестника" настолько, чтобы лететь к Г-1830, а от нее к Солнццу, как и раньше, с субсветовой скоростью. Для этого придется частично демонтировать звездолет, оставить в космосе лишнее оборудывние, инструмент, припасы, обиходные вещи. Придется гораздо больше времени проводить во льду. Надо внимательно осмотреться, составить перечень, рассчитать — и решить… Тогда мы не проиграем во времени в сравнении с экспедицией, которую пошлют, — Корень нажал голосом, — вместо нас и после нас.

Конструктор Март нервно барабанил пальцами по подлокотнику; для него подобный поворот дел выглядел катастрофой, крушением всех планов.

— Ну, и дальше? — едко усмехнулся он. — Ломать не строить, ума не надо, справимся. Ну, опустошим и уменьшим звездолет. А потом? Лететь туда — не знаю куда, искать то — не знаю что? Как в сказке! И снова окажемся в дураках.

— Ты серьезно? — посмотрел удивленно на него Корень.

— Конечно. Мы столкнулись с самым простым фактом: свет звезды распространяется не в ту сторону. Не туда. И не можем решить, антивремя это или что-то еще. А там сложнейший непонятный мир. Прилетим, удивимся и повернем назад, ничегошеньки не поняв.