– Я бы очень удивился, если бы оказался неправ, - ответил Албу.

Воздух начал вибрировать. Послышалось еле различимое жужжание, оно постепенно усиливалось и наконец превратилось в грохот, который, подобно грому, прокатился над лесистыми хребтами и фруктовыми садами.

– Что это?
– спросил студент.
– Ваше облако производит столько шума, как турбореактивный самолет?

– Нет, оно движется в полной тишине. Должно быть, мимо случайно пролетел самолет. Сейчас тридцать одна минута первого. Смотрите…

Гул самолета постепенно затихал. Все трое напряженно всматривались в сторону, откуда, согласно утверждению учителя, обычно появлялось фосфоресцирующее облако. Зоркие глаза Титела первыми обнаружили его.

– Вот оно! Точь-в-точь такое, как вы говорили! Ком, излучающий зеленовато-голубой свет. Он приближается. Нет! Вдруг изменил направление, повернул почти на девяносто градусов.

– Облако уходит!
– с сожалением воскликнул доктор.
– Оно исчезает вон за теми елями. Жаль! Но так и должно было случиться.

– Почему, отец?

– Из-за самолета!

– Из-за самолета?

– Пойдем в дом, Фируле, - сказал Албу.
– Согреемся и поговорим.

Лиза ждала их в столовой. Халат она сменила на платье цвета спелой сливы и сняла бигуди, щеголяя прической, достойной самого искусного парикмахера.

Из-под крышки пузатого чайника, стоявшего на столе, вырывался тонкий пар.

– Ну что, стоилотам торчать? Джордже, если у тебя будет жар, знай, я не подам тебе даже стакана воды. Принести вам аспирину?

Албу попросил ее не беспокоиться. Он сам наполнил свою чашку, положил четыре куска сахару и выжал туда половину лимона. С явным удовольствием отхлебнув горячего напитка, он пригласил Титела последовать своему примеру.

– Послушаем твое мнение, Албуле!
– сказал учитель.

– Собственно говоря, пока у меня нет никакого мнения! Чего ты от меня хочешь? Могу ли я утверждать, что предмет, за которым мы наблюдали, не что иное, как космическая ракета с другой планеты?

– Конечно, это мог быть и корабль-разведчик межпланетной ракеты, достигшей верхнего слоя земной атмосферы. Телеуправляемый зонд, предназначенный для исследований.

– Он не очень-то похож на корабль, - признался учитель.
– Но если проанализировать его реакции и особенно то, что он исчез в момент появления самолета, поневоле приходишь к выводу, что он повинуется воле мыслящих существ.

– Чего же они боятся?
– с досадой спросил юноша.
– Разве мы такие страшные?

Доктор Албу поставил чашку на стол и откашлялся.

– Допустим, что увиденное нами - действительно посланец какой-то далекой цивилизации. Ты спрашиваешь, почему они боятся нас, Тител? Представь, что ты находишься над неизвестной планетой, с поверхности которой время от времени поднимаются черные грибы ядерных взрывов, что ты видишь кроваво-красные отблески от взрывов бомб и артиллерийских снарядов, города и поля, превращенные в море пламени! Разве ты осмелился бы вступить в контакт с жителями такого небесного тела?

Фиру промолчал, но в глубине души признал правоту друга.

– В таком случае чем же мы-то можем им помочь?
– почти радостно спросила Лиза.

Психолог допил свою чашку и вытер губы ладонью.

– Нет, все-таки нужно что-то предпринять.

– Что же, Албуле?

Доктор не ответил.

Жена учителя взглянула на стенные часы. Было половина второго.

– Довольно! Всем спать!

Албу поднялся и положил руки на плечи учителя.

– Дорогой Фиру, дай мне подумать. Быть может, ночью меня и осенит.

Близнецы ворвались в комнату с оглушительными воплями. Им исполнилось по пять лет. Они были белокурые, взъерошенные и загорелые, в ночных рубашечках из цветной хлопчатобумажной материи, босиком. Вцепившись в докторский пиджак, близнецы исполнили вокруг него что-то наподобие пляски краснокожих.

– Приехал дядя Албу! Приехал дядя Албу!

Ученый попытался их утихомирить, опустившись на корточки и поцеловав в пухлые щечки.

– Как поживаете, дети? Расскажи-ка ты, Петре.

– Я веду себя хорошо и ем все, что дает маменька!

– А ты, Марта?

– А я веду себя лучше и ем все, все, все, что дает маменька! Дядя-я-я… ты привез мне шоколаду?

Албу раскрыл дорожную сумку.

– Как же я мог забыть такую важную вещь? Держи, одна коробка для тебя, а другая - для Петре.

Все внимание детей было теперь целиком поглощено целлофановой оберткой, которая оказывала упорное сопротивление пальчикам с коротко обрезанными ногтями.

Вбежала Лиза, словно предчувствуя, что установленные в доме порядки нарушены. Она пожурила Албу: