– И ты… Ты его не тронешь?

– Зачем же трогать? Я его даже скорее всего приму обратно на работу. Отчаянный парень, не стоит такого упускать. Это ж надо! На Ящера хоботок поднять! – я посмотрел в зареванные глаза Елены, сумрачно улыбнулся. – И, судя по всему, не только на Ящера, а?… Признайся, ты ведь наставила мне рога?

– Я… Ты сам не раз говорил…

– Мне нужен прямой и четкий ответ! Было или не было?

Елена мучительно замотала головой. По всему телу ее пробегали волны дрожи.

– Я…

– Понятно, – процедил я. – Выходит, было. Вот уж действительно анекдот из анекдотов.

– Да что тебя ясно? – вмешалась в разговор Надюха. – Сколько, небось, у тебя разных перебывало, а она это сделала от отчаяния. В первый и, может быть, в последний раз, ясно?

– Куда уж яснее!

– Ни черта тебе не ясно! Ты же Ящер! Холодный и тупой Ящер!..

– Помолчи, – я протянул руку и стиснул Еленину кисть. Она и впрямь дрожала, точно пребывала в малярийном приступе.

– Послушай, женушка, рожки это, конечно, неприятно, но дело в общем житейское. Пожалуй, мне следует тебя простить.

– Простить? – фыркнула Надюха. – Да это тебе у нее надо просить прощения!

– Возможно, и попрошу, – я пытался поймать взгляд Елены, но глаза ее убегали в сторону. – Пошли, подружка. Нам есть, о чем поворковать.

Елена вжала голову в плечи. Кажется, она готова была сдаться.

– Не ходи с ним. Он тебя обманет! – предупредила Надюха. – Я его насквозь вижу. Заведет в спаленку и даст с оттяжкой. Ты, дура, расклеишься, а он обманет.

– Может, ты хочешь стать свидетелем? – я взглянул на Надюху.

– Еще чего!

Выпустив кисть супруги, я подошел к двери, ведущей в спальню, осторожным движением распахнул створки.

– Я тебя жду, Елена. Если боишься, тогда и впрямь забирай с собой эту соплюху и проваливай. Я никого возле себя не удерживаю силой. – Губы мои вновь искривила усмешка. – А хочешь, пригласи ее к нам в спальню. Пусть посмотрит на любовь взрослых. Настоящую любовь. Кто знает, может, и совет даст в нужный момент. Видишь, как она за тебя печется.

Елена потерянно поднялась.

– Ну так что? Ты остаешься со мной?

Не глядя на меня, она кивнула, шагом зомби двинулась в ванную. Надюха поспешила следом, бубня о чем-то своем, но я их уже не слушал. Дело было улажено, Ящер укладывался баеньки. И обошлось даже без фокусов, без гипноза и прочей мистики. Уж кто-кто, а Елена знала, на что я способен. Потому и страшилась заглядывать в глаза.

Перед тем, как шагнуть в спальню, я замешкался. Черт его знает почему. Что-то почудилось в темноте или послышалось. Но нога уже была занесена, и лишь мигом позже я сообразил, что ни ковра, ни половиц в спальной комнате нет. Сразу за порогом зияла черная пропасть, в которую меня несло с неудержимой силой.

Кажется, я и охнуть не успел. Свободный полет, посвист ветра в ушах, удар о камни – и никакой боли, никакой обморочной встряски. Я был цел и невредим, хотя и ощущал чудовищную нереальность происходящего. Словно после цвета и звука все враз приобрело серые бесплотные оттенки. Абсолютная пустота и абсолютный холод. Впрочем… Кое-как поднявшись, я обнаружил, что стою возле огромного гранитного памятника. Круглая знакомая голова, вознесенная ввысь каменная длань… Я силился разглядеть черты человека, но было темно, и меня трясло от холода. И по-прежнему чего-то крайне простого я никак не мог понять. Это непонимание и приносило единственную физически ощутимую муку. Непонимание было причиной моего холода. Только что я где-то был – и вот уже нахожусь нигде, потому что памятник – это сублимат забвения, зона иллюзий. И все же каким-то невообразимым образом я чувствовал, что это теперь тоже МОЕ. И я, как этот каменный идол, вынужден довольствоваться вечной мглой и равнодушием проплывающей мимо жизни…

Наверное, это длилось не долее двух-трех секунд, и я даже не успел упасть – всего-навсего пошатнулся. Вскрикнула Елена, и крик ее иглой вошел в мозг, вывел из оцепенения. Я стоял, хлопая глазами, а обе дамочки взирали меня с нескрываемым испугом.

– Что с тобой, Паша!

– А что со мной? – я криво улыбался.

– Ты весь белый и чуть не упал.

– Не знаю… – Язык мой едва ворочался, мышцы по-прежнему сотрясал озноб. – Вот до чего доводят семейные дрязги.

– Сердце? – одними губами шепнула супруга. – Может, дать что-нибудь из аптечки?

Не отвечая, я прошел в спальню. Пол пружинил под ногами, но веры в эту древесную прочность уже не было. А про сердце я ничего не знал. С самого детства. Разве что некоторые анатомические моменты – вроде того, что его легко остановить пулей или током. Говорят, в ФБР разрабатывали одно время резонансные генераторы для остановки сердечных мышц на расстоянии. Наверное, и у нас ломали головы над подобными темами. Талантов на планете хватает. Может, что у кого и вышло?…