И Хоргеншлаг ничего не мог бы с этим поделать. У него не было ни внешности, ни славы, ни элегантного костюма, чтобы в подобных обстоятельствах завоевать интерес Ширли. У него не было ни одного шанса. А чтобы, как я уже говорил раньше, написать историю о том, как парень встречает девушку, надо, по крайней мере, иметь парня, повстречавшего свою девушку.

Хоргеншлаг мог бы, почему бы и нет, упасть в обморок и, падая, ухватиться за что-нибудь, а этим чем-нибудь была бы нога Ширли. Он мог бы при этом порвать ей чулок, и по нему побежала бы красивая длинная дорожка. Люди бы потеснились, и поверженный Хоргеншлаг поднялся бы на ноги, выдавливая из себя:

– Спасибо. Ничего страшного.
– А потом он бы воскликнул: - Ой, мисс, простите меня! Я порвал вам чулки. Позвольте мне отдать вам деньги. Правда, у меня нет с собой наличных, поэтому мне придется записать ваш адрес.

Ширли не дала бы ему адреса. Она бы неловко молчала. А потом бы сказала, желая Хоргеншлагу провалиться на месте;

– Все в порядке.

Нет, в этом нет никакой логики. Хоргеншлаг, парень из Сиэттла, даже помыслить не мог ухватиться за ногу Ширли. Только не в автобусе на Третьей авеню.

Гораздо логичнее, если бы Хоргеншлаг впал в отчаяние. Есть же еще мужчины, которые любят безответно. А, может быть, Хоргеншлаг стал бы единственным. Но он мог бы также подхватить сумочку Ширли и побежать с ней к выходу. Ширли бы закричала. Мужчины услышали бы ее и вспомнили о суде Линча или о чем-нибудь в этом роде. Дорога Хоргеншлагу была бы преграждена. Пусть так. Автобус остановился бы. На сцене появился бы патрульный Уилсон, которому уже давно не удавалось никого арестовать. Что происходит?

– Офицер, этот человек хотел украсть мою сумочку. [26]

Хоргеншлага тащат в суд. Ширли, конечно же, тоже там. Они оба называют свои адреса, и таким образом Хоргеншлаг узнает о святом гнездышке Ширли.

Судья Перкинс, который у себя дома не может добиться хорошего, по-настоящему хорошего кофе, приговаривает Хоргеншлага к году тюремного заключения. Ширли кусает губки, а Хоргеншлага уводят прочь.

В тюрьме Хоргеншлаг пишет следующее письмо Ширли Лестер:

"Дорогая мисс Лестер!

Я совсем не собирался

красть вашу сумку. Я взял ее потому, что

люблю вас. Понимаете, я хотел таким образом

с вами познакомиться. Пожалуйста, напишите

мне, если у вас выдастся свободная минутка.

Мне очень одиноко здесь, и я вас очень

люблю. Может быть, вы навестите меня, если у

вас выдастся минутка?

Ваш друг

Джастин

Хоргеншлаг".

Ширли показала письмо всем своим друзьям. И они говорили:

– Как это мило, Ширли.

Ширли соглашалась, что это действительно мило. Почему бы ей не ответить ему?

– Отвечу! Пусть порадуется.
– Что мне терять?

И Ширли ответила на письмо Хоргеншлага.

"Дорогой мистер

Хоргеншлаг!

Я получила ваше

письмо, мне очень жаль, что все так вышло. К

несчастью, ничего уже не поделаешь, но мне

очень неприятно. Хорошо, что срок вам дали

небольшой и вы скоро выйдете на свободу.

Желаю вам счастья.

Искренне ваша

Ширли

Лестер".

"Дорогая-мисс Лестер!

Вы не представляете,

как я обрадовался, когда получил ваше

письмо. Ни о чем не жалейте. Я сам виноват,

что так влюбился, и вас совсем не виню. У

нас здесь раз в неделю кино, и вообще

совсем неплохо. Мне тридцать один год, я

приехал из Сиэттла. В Нью-Йорке я уже

четыре года. Мне кажется, это

замечательный город, только в нем иногда

бывает одиноко. Вы самая красивая девушка,

которую я когда-либо видел, даже [27] в

Сиэттле. Хорошо бы вы навестили меня в

какую-нибудь субботу с двух до четырех, а я

оплачу ваш проезд.

Ваш друг

Джастин

Хоргеншлаг".

Это письмо Ширли тоже показала бы всем своим друзьям. Но на него она бы не ответила. Всякому понятно, что Хоргеншлаг дурак. К тому же она ответила на первое письмо. Если она опять ответит, это затянется на месяцы. И все такое. Что она могла для него сделать, она сделала. Ну и фамилия. Хоргеншлаг.