Рена, - сказал он, - послушай меня минутку.

Она подняла к нему умное, внимательное лицо.

– Тетя... э-э-э... понимаешь, сейчас война. Я... ты ведь

видела киножурналы, верно? Ну, и там, по радио слышала...

– Разумеется.

– Ну и вот, я иду на войну. Я должен. Уезжаю сегодня,

сейчас. [93]

– Я так и знала, что ты должен будешь ехать, - сказала тетя, просто, без паники, без горестных восклицаний: "Последний!" Замечательная женщина, подумал он. Самая умная, нормальная женщина на свете.

Молодой человек встал, оставляя перед нею свои песочные часы словно бы невзначай - единственный верный путь.

– Вирджиния будет часто навещать тебя, детка, - сказал он ей.
– И водить тебя в кино. В "Саттоне" на той неделе пойдет старая картина Филдса. Ты ведь любишь его фильмы.

Тетка тоже поднялась, но пошла не к нему, а мимо.

– У меня есть для тебя рекомендательное письмо, - деловито сказала она на ходу.
– К одному моему близкому другу.

Она подошла к письменному столу, не раздумывая, выдвинула левый верхний ящик и вынула белый конверт. Потом вернулась к столику, где лежал ее альбом с марками, а конверт сунула в руку племяннику.

– Оно не запечатано, - сказала она.
– Можешь прочесть, если захочешь.

Молодой человек рассмотрел белый конверт. Он был адресован некоему лейтенанту Томасу Э. Кливу-младшему. Почерк - тетин, волевой и четкий.

– Том - замечательный юноша, - сказала она.
– Служит в Шестьдесят девятой дивизии. Он за тобой присмотрит, я совершенно спокойна.
– И добавила многозначительно: - Я еще два года назад знала, что так, будет, и сразу же подумала про Томми. Он отнесется к тебе исключительно участливо.
– Она снова обернулась, на этот раз немного растерянно, и уже не такой решительной походкой возвратилась к письменному столу. Выдвинула еще какой-то ящик, вынула большую застекленную фотографию молодого человека в лейтенантской форме образца 1917 года, с высоким стоячим воротником.

Неверными шагами подошла к племяннику и протянула ему фотографию.

– Вот его портрет, - пояснила она.
– Вот портрет Тома Клива.

– Мне уже пора, тетя, - сказал молодой человек.
– До свидания. У тебя ни в чем не будет нужды. Ни в чем, увидишь. Я напишу тебе.

– До свидания, мой милый, милый мальчик, - сказала тетка и поцеловала его.
– Смотри, непременно разыщи Тома Клива. Он за тобой присмотрит, пока ты устроишься и все такое. [94]

– Да, да. До свидания.

– До свидания, дитя мое, - рассеянно повторила его тетка.

– До свидания.

Он вышел за дверь и, едва держась на ногах, спустился по лестнице. На нижней площадке он вынул из кармана конверт и разорвал его пополам, потом еще пополам, и еще пополам. И не зная, что делать с комком бумажек, сунул в карман брюк.

– Миленький. Завтрак совершенно остылЯичница твоя, и вообще все.

– Ты вполне можешь водить ее раз в неделю в кино, - сказал он.
– Тебя не убудет.

– А я разве что говорю? Разве я отказываюсь?

– Нет.

И он прошел к столу.

ПРИМЕЧАНИЯ

"Раз в неделю - тебя не убудет" ("Once a Week Won't Kill You"."Стори", ноябрь-декабрь 1944 г.

Стр. 75. Бесси Смит (1894-1937) - знаменитая исполнительница блюзов. Прототип героини рассказа "Грустный мотив".

Стр. 78. Филдс У.К. (1879-1946) - американский эстрадный актер-комик, с 20-х гг. снимался в ролях эксцентричного характера (наиболее известные картины с его участием - "Салли из опилок", "Банковский сыщик", "Мой цыпленочек"). Сыграл Микобера в экранизации романа Чарльза Диккенса "Дэвид Копперфилд" (1935).