– Ничего удивительного. Сидишь в этой ванне буквально до посинения, а потом... Э_т_о еще что?- Миссис Гласс с неподдельным интересом наклонилась и взяла с полу рукопись, которую Зуи читал перед ее приходом.- Сценарий, который тебе прислал Лесаж?
– спросила она.- Н_а п_о_л_у?

Ответа она не получила. Так Ева могла бы спросить у Каина, неужели это его чудная новая мотыга мокнет под дождем.

– Прекрасное место для рукописи, ничего не скажешь. Она отнесла рукопись к окну и бережно водрузила ее на батарею.

Потом осмотрела рукопись, словно проверяя, не подмокла ли она. Штора на окне была спущена - Зуи читал в ванной при верхнем свете,- но утренний свет пробился в щель под шторой и осветил первую страницу рукописи. Миссис Гласс склонила голову набок, чтобы удобнее было читать заглавие, и одновременно вытащила из кармана кимоно пачку длинных сигарет.

– "Сердце - осенний бродяга",- медленно прочла она вслух.- Необычное название.

Ответ из-за занавески послышался не сразу, но в нем звучало явное удовольствие.

– Какое? Какое там название?

Но миссис Гласс не удалось застать врасплох. Она отступила на прежнюю позицию и уселась с сигаретой в руке.

– Н_е_о_б_ы_ч_н_о_е, я сказала. Я не говорила, что оно красивое или еще что, поэтому...

– Ах, силы небесные. Надо вставать с утра пораньше, чтобы не пропустить классную вещь, Бесси, детка. А знаешь, какое у тебя сердце? Т_в_о_е с_е_р_д_ц_е, Бесси,- осенний гараж. Как тебе нравится заглавие для боевика? Черт побери, многие люди - многие н_е_в_е_ж_д_ы - полагают, что в нашем семействе нет прирожденных литераторов, кроме Симора и Бадди. Но стоит мне п_о_д_у_м_а_т_ь, стоит мне на минутку присесть и подумать о чувствительной прозе и о гаражах... я готов все перечеркнуть, переиначить.

– Хватит, хватит, молодой человек,- сказала миссис Гласс.

Безотносительно к тому, какие заглавия телебоевиков ей нравились, и вообще независимо от ее эстетических вкусов в ее глазах блеснуло мгновенно, но блеснуло - наслаждение знатока той манерой дерзить, которая отличала ее младшего сына, единственного красавца среди ее сыновей. На долю секунды это выражение согнало налет бесконечной усталости, который с самого начала разговора оставался у нее на лице. Однако она почти мгновенно снова приготовилась к защите.

– А что я сказала про это название? Оно и вправду очень необычное. А ты! Тебе ничто и никогда не кажется необычным или прекрасным! Я.ни разу в жизни от тебя не слыхала...

– Чего? Чего ты не слыхала? Что именно мне не казалось прекрасным?- За занавесом послышался плеск, словно там разыгрался бесшабашный дельфин.Слушай, "1не все равно, что бы ты ни сказала о моей родне, вере и убеждениях, Пышка, только не говори, что у меня нет чувства прекрасного. Не забывай, что это моя ахиллесова пята. Для меня в_с_е н_а с_в_е_т_е прекрасно. Покажи мне розовый закат, и я весь размякну, ей-богу.-Что у г о д-н о. "Питера Пэна". Еще и занавес не поднимется в "Питере Пэне", а я уже к черту изошел слезами. И у тебя хватает смелости говорить мне...

– Ах, замолчи ты,- рассеянно сказала миссис Гласс.

Она тяжело вздохнула. Нахмурясь, она сильно затянулась сигаретой, потом выпустила дым через ноздри и сказала - скорее воскликнула:

– Если бы я только знала, что мне делать с этим ребенком!
– Она сделала глубокий вдох.- Я просто ума не приложу, что делать!
– Она пронзила занавеску для душа рентгеновским взглядом.- Ни от кого из вас нет никакого толку... Никакого. Твой отец даже г_о_в_о_р_и_т_ь ни о чем не хочет. Ты-то знаешь! Конечно, он тоже беспокоится - я вижу по его лицу,- но он попросту не желает смотреть правде в глаза.- Миссис Гласс поджала губы.- Сколько я его знаю, он никогда не желал смотреть правде в глаза. Он думает, что все непривычное и неприятное само собой исчезнет, как только он включит радио и какая-нибудь бездарь завопит во весь голос.

Из-за занавеса донесся громкий взрыв смеха. Он почти не отличался от прежнего хохота, хотя к_а_к_а_я-т_о разница и чувствовалась.

– Да, так оно и есть,- упрямо и уныло заявила миссис Гласс. Она наклонилась вперед.- А хочешь знать, что я на самом деле думаю. Хочешь?

– Бесси. Бога ради. Ты же все равно мне скажешь, так зачем же ты...

– Я думаю, честное слово,- и это совершенно серьезно,- я думаю, что он до сих пор надеется услышать всех вас по радио, как раньше. Я серьезно говорю, пойми...- Миссис Гласс снова глубоко вздохнула.- Каждый раз, когда ваш отец включает радио, я и вправду думаю, что он надеется поймать "Умного ребенка" и послушать, как все вы, детишки, о_д_и_н з_а д_р_у_г_и_м, отвечаете на вопросы.- Она крепко сжала губы и замолчала, подчеркивая этой неумышленной паузой значение своих слов.- Я сказала: "все вы",- повторила она и внезапно села чуть прямее.- То есть и Симор, и Уолт.- Она снова резко и глубоко затянулась.- Он весь ушел в прошлое. С головой. Он почти н_е с_м_о_т_р_и_т телевизор, когда не показывают т е б я. И не вздумай смеяться, Зуи. Это не смешно.

– Господи, да кто тут смеется?

– Да это чистая правда! Он абсолютно не подозревает, что с Фрэнни творится что-то неладное. Абсолютно! Как ты думаешь, что он мне сказал вчера после вечерних новостей? Не кажется ли мне, что Фрэнни съела бы м_а_н_д_а_р_и_н_ч_и_к? Ребенок лежит пластом и заливается слезами от каждого слова, да еще бормочет б_о_г з_н_а_е_т ч_т_о себе под нос, а твой отец спрашивает: не хочет ли она мандаринчик? Я его чуть не убила. Если он еще хоть раз...

Миссис Гласс вдруг умолкла и уставилась на занавеску.