– Как дела, Роберт? Ты удержишь его?

– Да, все прекрасно. Я…

– Возьму себя в руки? Возьму себя в руки? – взревел Эрик. – Эта женщина превратила мой парадный зал в конюшню!

Лорд Берхарт кивнул:

– Да, похоже на то. И хорошо, что ты начал строить новую конюшню. Может, если ты добавишь еще несколько человек, то она будет готова быстрее.

– Это не имеет значения, потому что не поможет исправить положение.

Берхарт удивленно посмотрел на епископа Шрусбери, направлявшегося к ним.

– Почему это не поможет?

Шрусбери пожал плечами:

– Но он же запретил ей появляться в конюшне.

– И поэтому она притащила всю конюшню в замок! – взревел Эрик.

– Послушай, прекрати реветь, словно раненый медведь, – раздраженно сказал Гордон и повернулся к епископу. – Ну да, он запретил ей появляться в конюшне. Я уже несколько раз это слышал, но так и не понял, почему это так важно. Какое это имеет значение? Ведь когда она увидит, что лошади в тепле и сыты, она уже не захочет вмешиваться.

– Это вовсе не вмешательство. Для нее это важное дело. Исцеление животных – это талант, которым ее наградил Господь. Это было ее обязанностью в аббатстве, и там ее за это очень ценили, – тихо объяснил епископ и печально взглянул на младшего Берхарта. – Право же, милорд, вы должны вернуть ее туда, где ее ценят за несомненные способности, Там она сможет принять постриг и жить той жизнью, к которой ее готовили с детства. Она будет намного счастливее там. А здесь она несчастна.

Лицо Эрика вспыхнуло от нарастающей ярости. Мысль о том, чтобы вернуть Розамунду в аббатство, огорчала его гораздо больше, чем то, что она превратила его дом в хлев, позволила соколу испражняться на его кресло. На мгновение он вспомнил ее милую улыбку, звонкий голосок, когда она пыталась успокоить этого несчастного коня, ее страстность прошлой ночью. Сама мысль о том, что этот высокомерный осел стоит здесь и пытается уговорить его отказаться от нее, да еще утверждает, что она там будет счастливее, вызывала в Эрике желание задушить епископа своими руками. Когда ярость достигла предела, он закричал:

– Убирайтесь! Убирайтесь! И немедленно, сейчас же!

Гордон Берхарт опешил при виде такой вспышки ярости у сына и взглянул через плечо на епископа.

– Пожалуй, лучше будет, если вы… э… удалитесь на некоторое время, епископ, – деликатно посоветовал он. – Например, прогулка верхом – неплохая идея.

– Пойдемте! – решительно сказал лорд Спенсер, смело взяв на себя обязанность сгладить неприятный момент. – Мы вернемся в деревню и там поужинаем, А они пока тут со всем разберутся, да? Джозеф, найди Смизи и вели ему приготовить коляску.

Откашлявшись, Смизи вышел из стойла, где он буквально прирос к земле с того момента, как Эрика втащили в конюшню. Он быстро стал запрягать лошадь, пока Джозеф провожал во двор лорда Спенсера и Шрусбери.

Эрик, Роберт и Гордон молчали, пока Смизи не закончил работу. Как только он ушел. Гордон со вздохом повернулся к сыну:

– Ну как, здравый смысл вернулся к тебе?

– Вернулся? – горько рассмеялся Эрик. – Да там сокол пачкал мое кресло.

Гордон снова вздохнул:

– Эрик, ты теперь женат, и нужно привыкать…

– Привыкать! – взревел Эрик. – Там козел жевал мое знамя.

– Розамунда хотела как лучше, – вмешался Роберт, и Эрик сердито взглянул на него.

– А в углу корова наложила целую кучу!

Роберт расхохотался, но тут же отвернулся и закашлялся. А Гордон спросил:

– Почему бы тебе тогда просто не разрешить ей заниматься животными в конюшне?

Эрик тут же захлопнул рот. Прищурившись, Гордон продолжил:

– Она казалась вполне счастливой среди своих подопечных.

Эрик нахмурился, и перед его глазами возникла картина: его жена заботливо склонилась над уткой, перевязывая ей крыло, широко улыбалась и весело разговаривала. Трудно сказать, с кем она беседовала – с уткой или с ребенком, но одно было ясно: с животными у нее полное взаимопонимание. И все равно – разрешить ей посещать конюшню, куда будут приводить животных? Там же столько мужчин! Он скривился от этой мысли.

При виде его мрачного лица лорд Берхарт вздохнул:

– Я здесь всего лишь полдня, но мне уже кажется, что ты ведешь себя как идиот. – Увидев удивленное лицо Эрика, он пожал плечами. – Ты сделал Смизи старшим конюхом. Зачем?

Явно растерявшись, Эрик пробормотал:

– Потому что он умеет обращаться с животными.

Гордон кивнул:

– А кого ты выбрал командиром для своих рыцарей?

Эрик заморгал:

– Прирожденного предводителя, организованного и хорошо соображающего в бою.

– Именно. И я учил тебя использовать таланты людей. Я говорил тебе, что если ты этого не сделаешь, то они найдут им применение в другом месте или заскучают, ожесточатся, попадут в беду. Разве нет?

– Да.

– И, однако же, именно так ты поступаешь со своей женой.

Эрик дернулся, словно его ударили. Но отец еще не закончил.

– С твоими страхами по поводу ее возможной неверности и попытками не допустить подобного ты сам подтолкнешь ее именно к этому. – Он коротко рассмеялся при виде изумления на лице Эрика. – Что? Думал, я тебя не понимаю, сын? Ты не против того, чтобы с ней советовались в замке, как лечить животных. Ты, возможно, не возражал бы и против их присутствия в замке, если бы они не испражнялись повсюду. А раз дело не в животных, то к кому ты пытаешься ее не пустить?