Я его спрашиваю: «Чарли, что случилось?»

Он отвечает: «Костюм».

Я спрашиваю: «Какой костюм? О чем ты говоришь?»

А он со слезами в голосе: «Мой костюм сегодня утром пошел вместо меня на работу».

Я подумал было, что он свихнулся.

А он объясняет: «Серый, в полоску. Я вчера его надевал. Мой слуга закричал, и я проснулся. Он смотрел в сторону гардероба. Я тоже посмотрел. О господи! Там перед зеркалом мое белье само по себе собиралось. Белая рубашка прилетела и наделась на майку, сверху — пиджак, снизу — брюки, галстук сам собой завязался. Носки и ботинки подползли под брюки. Потом рукав пиджака поднялся, взял с полки шляпу и надел ее туда, где должна быть голова. Потом шляпа сама по себе снялась. Костюм ушел. Мой слуга сбежал. Миранды нет». Чарли замолчал, и я снял с него шляпу, чтобы он мог спокойно потерять сознание. Потом вызвал «скорую».

Это случилось на прошлой неделе. Меня до сих пор трясет.

— Все? — спросил я.

— Почти, — ответил он. — Чарли в больнице, и ему становится все хуже. Сидит в серой шляпе на кровати и бормочет что-то себе под нос, а разговаривать не может даже в шляпе.

Он вытер пот со лба.

— И это еще не самое худшее. Говорят, Миранда… Говорят, у нее с этим костюмом роман. Она всем своим подружкам рассказывает, какой он замечательный, и что Чарли как мужчина ему и в подметки не годится.

— Не может быть, — сказал я.

— Может, — сказал он. — Она сейчас там. — И он кивнул головой в сторону двери. — Недавно пришла.

Он откинулся на спинку шезлонга и замолчал. Я встал и потянулся. Мы посмотрели друг другу в глаза, и он тут же потерял сознание. А я разыскал Миранду, и мы поехали домой.