– Теоретически это возможно. Но ведь надо знать, что все они - компоненты одного горючего. А так они с тем же успехом могут добавлять и в свой "Зет-три" и в любое другое вещество. Как видите, и здесь возможность риска практически равна нулю, - парировал Львов.

– Значит, если "клюнут" - потеряют время. Если не "клюнут" - каждый, что называется, останется при своих. Так?

– Ничего подобного, Сергей Александрович, - в который раз Львов поправил очки.
– Все равно мы в выигрыше. Даже, если не уведем их по ложному пути исследований, станет прочнее положение Гаджи.

– Тогда вернемся к записке Аббаса Керимовича. Что, если с ее помощью они захотят попасть в лабораторию?

– Пусть. Ныне это лжеобъект. Основные работы ведутся на востоке. Здесь чепуха, - сказал Лавров.

– А если, попав в лабораторию, они попробуют взорвать ее?
– опять спросил генерал.

– Жалко будет двухэтажный домишко. Но, ей-богу, стоит рискнуть.

– И последний вопрос. Можно сделать записку Аббаса Керимовича, не впутывая его самого в это дело?

– Безусловно, - рассмеялся Львов.

– Ну, уговорили, - Моисеев кивнул.
– Будем думать. Надо, насколько возможно, тянуть с запиской. На все сто процентов исключите утечку информации - тут, Львов, хоть сотни консультаций с учеными. И чтобы кража "флоры" произошла без шума. Возьми это на себя, Алеша. А то они будут ждать наших действий, а не дождавшись, заподозрят "липу". Ясно?

Он посмотрел на стол, увидел нетронутые стаканы.

– Да, что ж вы чая не пьете?

41

Вец стоял на трамвайной остановке до тех пор, пока в одном из вагонов не увидел Тихого. Он сел в этот же трамвай и проехал в нем шесть остановок. Тихий сошел на следующей. Они встретились в толчее на базаре.

– Надо идти сегодня, - сказал Вец.
– Вечером. Вот записка Аббаса. Подпись такая, что и сам не отличит от той, что была на записке о билетах... Все входы выучил?

– А как же.

– Смотри, если шум будет - беги. Живым им даваться нельзя. За "Флору" в Магадан не пошлют, расстреляют тут же.

– Если уйду, они все равно догадаются, что я был, - записка-то у них останется.

– Это лучший выход. Аббаса дискредитируем. Может, с работы снимут. А может, и посадят... А тебя спрячем. В Ташкент поедешь. Знаешь, какая там жизнь!

42

Тихий протянул записку в окошко.

– Подожди, - сказал охранник. Он задвинул фанерку, обратился к начальнику:

– Аббас Керимович пишет, чтобы пропустили мотор чинить.

– Дай-ка на записку взгляну.
– Начальник повертел ее так и этак и приказал:

– Раз Аббас Керимович, не задерживай.

– Но у этого допуска нет в лабораторный. И поздно уже. Все почти разошлись,

– Ты какой-то тупой, Серегин. Понимать надо, что значит Аббас Керимович велит. Пиши пропуск.

Окошко открылось.

– Проходи, - сказал охранник Тихому.

Тот пошел в сторону лабораторного корпуса. И там ходил охранник с винтовкой за плечом. Он долго рассматривал пропуск:

– Проходи. В коридоре не останавливайся. Курить не вздумай.

– Маленький, что ли?

Тихий прошел по длинному коридору, спустился по лестнице на один марш и вышел во внутренний двор.

Совсем стемнело. На фоне темного неба вырисовывались еще более темные силуэты двух больших резервуаров.

– Стой! Кто идет?

– Мотор чинить. По приказу Аббаса Керимовича, - ответил Тихий.

– Что в такую темнотищу увидишь?

– А мы не рассуждаем, когда работать. Когда велят - тогда и работаем.

– Ну, валяй. Моторы в дальнем углу, знаешь?

– А как же.

– Только не искри особо. А то горючее. Понимать должен.

Тихий двинулся вправо, а охранник зашагал в другую сторону. Теперь надо было сделать всего несколько шагов до резервуара. Он замедлил шаг, дождался, когда охранник завернет за угол, и ринулся под резервуар. Здесь его уже никто не мог увидеть. Он примостился между фермами, на которых покоился чан, надел резиновые перчатки, достал два небольших флакона. Вынул стеклянные пробки. Нащупал краны - знал, что их должно быть два: основной и контрольный. С завидной ловкостью отвернул вентили. Светлая жидкость наполнила один флакон, потом второй.

Тихий так же быстро завернул краны. Тщательно заткнул флаконы пробками. Выбравшись из-под резервуара, он ползком добрался до угла, где стояли моторы. Пробыл там всего ничего. С шумом зашагал к зданию.

– Это опять ты?
– окрикнул охранник.

– А кто ж еще?

– Пропуск!
– это было сказано явно для проформы.

– Не нагляделся?
– Тихий протянул ему белый листок.

43

"Восьмой вторник подряд жду связного для отправки "Флоры". Не доходят. Дайте новые указания. В-1".