«Нубук» — третья книга молодого, но уже достаточно известного прозаика Романа Сенчина. На сей раз его герои пытаются войти в хаотичный и опасный мир русского бизнеса конца XX века. Циркуляция товара от посредника к посреднику, финансовые хитросплетения, ссоры из-за долгов, а вечером отдых — бильярд, экстази, клубы, текила. Не углубляясь в психологические лабиринты, стилистические изыски, автор рассказывает истории о взлетах и падениях несостоявшихся «новых русских» — Вэла, Макса, Романа. Один, сделав неверный тактический ход в своем бизнесе, разоряется, другой попадает в питерскую тюрьму «Кресты», третий прячется от проблем в глухой сибирской деревне.
Часть первая
Он появился как раз в тот момент, когда я почти забыл, что у меня
была другая жизнь. Совсем другая. В квартире на пятом этаже, с ванной и унитазом, с удобной газовой плитой, телефоном; жизнь, где были друзья, веселые попойки на «свободной от родичей хате», субботние дискотеки… Да, я почти забыл ее, теперь я жил настоящим, последними пятью годами; жил в маленькой, одичавшей деревушке, в трехоконном домике; каждый день я должен был заботиться о пропитании, ковыряясь на огороде и ухаживая за животиной, что с наступлением холодов будет забита и пойдет на прокорм мне и моим родителям.
Он приехал, открыл калитку и испугал меня. Ведь я сразу все вспомнил. Наш класс, дискотеки, девчонок, нас с ним в салоне «ИЛа», бегущего по посадочной полосе Пулковского аэропорта; вспомнил, как мы прилипли к круглому окошечку, пытаясь разглядеть в огнистой мгле новую, обетованную землю… И когда он пошел ко мне, не обращая внимания на рвущегося с цепи, хрипящего от злости Шайтана, я испугался. Я готов был разозлиться, подобно псу, что он появился, давно оставленный в прошлом, чужой, изменившийся, заставил вспомнить…
Ведь ничего не вернешь, так зачем ворошить?
— Здорбово! — Улыбаясь, блестя крупными, ровными, как подушечки «Дирола», зубами, он протянул мне руку.
Я дернул было навстречу свою, но вовремя заметил, что она черная (только что разбрасывал по редисочным грядкам древесную золу от жучков), и находчиво подставил ему запястье. Бормотнул:
— Извини…
— Как живешь? Чем занимаешься? — бодро, без раскачки стал спрашивать он. Совсем окрестьянился?
А я никак не мог прийти в себя и все бормотал, не слыша за лаем Шайтана собственного голоска:
— Да ничё… так… потихоньку…
Из огорода на шум собаки пришли родители. Увидели гостя, разулыбались узнали.
— Мы-то гадаем: что такое, кто это к нам на такой роскошной машине? А это Володя! — зачастила, засуетилась мама. — Здравствуй, здравствуй! Откуда?
И отец, радуясь, поздоровался с ним, полюбовался его подтянутой, крепкой фигурой, дорогим костюмом, направился в дом ставить чайник.
— Нет, я не надолго. Машина ждет. — Вовка, отогнув рукав пиджака, взглянул на часы. — Самолет в шесть вечера. Тороплюсь.
Родители с пониманием закивали в ответ, а он потащил меня за ворота, подальше от бесящегося Шайтана и расспросов мамы; конечно, ей было о чем расспросить выбившегося в люди одноклассника сына…
За воротами белые, похожие на большую игрушку «Жигули», кажется, десятой модели, возле нее парень лет тридцати покуривает сигарету и, сощурясь, глядит на пруд, где с визгом и радостным матом плещется молодежь.
— Пошли вон туда, на лужайку, — не знакомя с парнем, предложил мне Володька.
— Пошли…
Осмотрев траву и не обнаружив в ней стекла и гусиного помета, он сел, бросил рядом раздутую кожаную сумочку.
— Ну и как?
Я вздохнул, пожал плечами, полез в карман рубахи за «Примой». Но закурить почему-то не решился.
— Н-да, — вздохнул и Володька, и в его вздохе явно слышались сочувствие и слегка — презрение. — Видать, не слишком-то в кайф.
Огляделся. Я сопроводил его взгляд своим. Приятного для глаз действительно маловато. Почерневшие домики, глухие заборы из разномастных горбылин, на той стороне улицы — свалка. Даже пруд — единственное живописное место в деревне и тот не вызывает симпатий: почти весь зарос ряской и камышом.
— Ну и какие планы? — снова стал спрашивать, точно бы тыкать меня иголками, однокашник Володька.
— Пока… м-м… пока никаких. Опять год неурожайный, кажется, обещается. Вряд ли много получится заработать. На квартиру в городе копим…
— И сколько скопили?
Мне пришлось отозваться унылым кряхтением.
— Так-так. — Володька шлепнул на своем плече комара и стряхнул трупик прочь. — Побывал вот я в родном нашем Кызыле. Тоже приятного мало. Димон то бухает, то дурь шмалит, Саня под следствием…
— Саня? За что?! — Я искренне изумился, ведь Саня был из нас, шести парней выпускного десятого «в», самый умный, положительный; женился сразу после окончания школы на своей с детства любви, жена родила ему двух детишек, сына и дочку; в двадцать три года Саня стал начальником колонны — грузы возил по районам республики. — За что Саня-то?..
— Да в общем-то и ни за что. Прикончил двух тувинов, — серьезно и коротко ответил Володька, но тут же расширил ответ: — Поехал в рейс, куда-то то ли в Чадан, то ли в Эрзын, мукбу повез этим тварям, а они — на него. «КамАЗ» окружили и ломиться стали в кабину. С ножами… Ну, Саня по газам и двух раздавил, кишки намотал на колеса.