Николай Сергеевич сидел сзади меня и молчал.

Солнце уже коснулось воды, и застывшая, гладь реки сразу же окрасилась в оранжевый цвет. Смотреть вперед было трудно - отраженные лучи слепили глаза.

У Качергине на берегу сидели дачники и ловили бойко клевавших пескарей.

– Ну, как?
– не выдержал Николай Сергеевич.
– Берет?

– Мелюзга, - ответил ему один из рыболовов, - сидим вот, надеемся угря поймать, хоть одного на всех, - и засмеялся.

Кто-то плюнул и сердито пробурчал:

– Поймаешь тут... насморк, а не угря... плавают всякие - рыбу пугают.

Мы молча свернули подальше от берега.

– Ты вот молодой, - обратился ко мне Николай Сергеевич, - людей, ясное дело, плохо знаешь. Так я тебе скажу - злому рыболову всегда не везет. Рыбка, она сердитых не любит. Спокойную душу надо иметь для рыбки. Чувствует она человека...

Солнце село. И откуда-то снизу подсвечивало туманную дымку, нависшую над рекой, и эта дымка была сейчас похожа на тонкий розовый занавес, закрывавший от нас горизонт. Из темного густого дубняка на берегу потянул прохладный ветерок.

– Оденемся, - предложил я.

– Можно, - согласился Николай Сергеевич.

И снова тишина, лишь изредка нарушаемая всплесками играющей рыбы.

– Ну-ка, глянь в бинокль, - тронул меня за плечо Николай Сергеевич, что-то там впереди чернеет...

Я посмотрел. Действительно; километрах в двух ниже нас бортом к течению медленно-медленно спускалась лодка.

– Нажмем!
– сказал я, поднял весло и свистнул. С правого берега донесся ответный свист. Меня поняли. Байдарка Корсакаса пошла быстрее. За моей спиной тяжело дышал Николай Сергеевич, с силой налегая на весла.

До лодки оставалось с полкилометра. Уже ясно был виден след от поводка трюбицы*, которую буксировала лодка.

– Ловят, гады!
– прорычал Николай Сергеевич.
– Трюбицей ловят.

И вдруг исчез тянущийся поперек Немана бурунный след от поводка сети, а лодка быстро понеслась от нас.

– Ушли, - каким-то безразличным тоном произнес Николай Сергеевич.

– Да, поводок обрезали, а сами удрали, - откликнулся я.
– Догнать не догоним, а давай-ка попытаемся выловить затопленную сеть, пока ее не унесло далеко.

– Можно, - и Николай Сергеевич начал разматывать веревку для якоря.

Корсакас с Алексасом погнались за браконьерами, но те пристали к берегу, бросили лодку и удрали в лес.

Мы с Николаем Сергеевичем несколько раз прочесали кошкой-якорем дно, однако сеть не цеплялась.

– Неужели успело угнать течением?
– спрашивал Николай Сергеевич и сам же себе отвечал: - Нет, не должно быть. Здесь она, ясное дело.

Мы собирались еще раз забросить якорь, когда к нам подплыла байдарка наших товарищей.

– Пошли дальше, - сказал Корсакас.
– Черт с ней, с этой сетью! Не будем задерживаться.

Поплыли дальше, придерживаясь ранее намеченного плана: одна байдарка по левому берегу, другая - по правому.

Стемнело. Загорелись огоньки бакенов. Мой спутник молчал, очевидно расстроенный неудачей. Я все время оглядывался назад, боясь, что удравшие браконьеры зажгут предупреждающий факел на высоком берегу. Но мои опасения оказались напрасными - огня не было.

У первого красного бакена за Паштувой нас уже ожидали Корсакас с Алексасом.

– Еще рановато, - сказал Корсакас.
– До Вилькии осталось не более пяти километров. Сейчас половина двенадцатого. Полчасика можно отдохнуть.

– Мы вскарабкались на обрывистый песчаный берег. В кустах заливались июньские соловьи. Далеко на западе чуть-чуть розовела полоска ночного неба, а с востока надвигалась слепящая темь, проткнутая редкими звездами.

– Соловьиное лето, - мечтательно сказал Алексас.
– В такую ночь только с девушкой сидеть на берегу...

Корсакас давал последние указания.

– Тоня начинается сразу же за Вилькией. Нужно тихонько плыть вдоль берега, а заметив дрейфующую лодку, быстро и незаметно подплыть, одному из нас вскочить в нее и не дать браконьерам обрезать сетевой поводок. Также не дать выбросить за борт выловленную рыбу. Сеть, принайтовленная к лодке, выловленная рыба в лодке - самые серьезные вещественные доказательства браконьерства. Если сеть утоплена, а рыба выброшена за борт - акт составить труднее, а иногда и совсем не удается, и хищник уйдет без наказания, да еще и посмеется. Действуйте решительно, - предупреждал нас старший инспектор, старайтесь не поднимать шума.